Все проклятые королевы
Шрифт:
— Ешь, — говорит он, сдвигая поднос так, чтобы он оказался, между нами. Я тоже подхожу к балкону. — Пересечь гору было сложно, но, возможно, мы ещё не дошли до самой трудной части. Тебе придётся снова стать ею. Тебе нужно будет сыграть роль, и, возможно, от тебя потребуют…
У меня скручивает в животе.
— Молчи, — прошу я. Кириан замолкает, я провожу рукой по вискам. — Я понимаю. Сейчас я просто хочу… хочу…
— Хорошо, — быстро отвечает он. — Ешь. Тушёное мясо не ахти, но оно ещё тёплое, и тебя насытит.
Он улыбается мне,
— Расскажи, кто ты, Одетт, — просит он, в полумраке балкона.
— Ты же знаешь, кто я, — отвечаю я.
Кириан качает головой. Тёмный локон, не заплетенный в хвост, касается его щеки, когда он двигает головой.
— Скажи, где ты родилась, где выросла. Расскажи, кто купил тебя у твоих родителей. Расскажи, каким был Элиан.
Элиан.
Упоминание его имени причиняет мне острую боль в сердце.
— Ты помнишь его, — удивляюсь я.
— Ты говорила о нём, когда ведьмы наложили на тебя проклятие в Лиобе.
И он не забыл. После всего, что случилось в тот день, после всего, что мы сделали, он запомнил это имя… потому что слушал.
— Он был моим лучшим другом, — тихо признаюсь я. — Он тоже был частью той же организации, которая послала меня заменять Лиру. Нас называют Воронами, а организацию — Орденом.
Это имя, это упоминание заставляют его глаза заблестеть от любопытства.
Я никогда не говорила об этом никому, кроме тех, кто был внутри. Я не думала, что когда-то буду это делать. Меня тренировали так, чтобы я предпочла смерть предательству, и мне даже в голову не приходило, что я добровольно раскрою их секреты. Но то, что я сказала ему раньше, правда: я устала быть злой, одинокой и грустной.
Вороны не заслуживают моей преданности, теперь я это знаю. И хотя Нирида и Кириан не рассказали мне всей правды, хотя я связана с ними, я всегда была хороша в оценке серых оттенков, и я понимаю: они слишком многое ставят на карту, доверяя мне. В конце концов, убив Лиру, я взяла на себя обязательства, о которых даже Орден не знал.
А теперь я снова одна.
— Орден, — повторяет Кириан, когда я слишком долго молчу. Возможно, он боится, что я раскаиваюсь.
Но я должна кому-то довериться.
Мне нужно во что-то верить.
— Я выросла там, с тех пор как себя помню. Орден принимает детей, обладающих даром перевоплощаться, и обучает их заменять важные личности в мире Львов: влиятельных дворян, политиков, священников, воинов… Потом мы исполняем приказы.
— Какие приказы выполняла ты?
Глотка пересыхает.
— Я помогала торговцу тканями, который благодаря мне заключил сделки с короной, и я добилась, чтобы выбрали старшего священника для управления Адорарием Галерей.
Кириан слегка хмурит брови.
—
Я сжимаю кулаки.
— Да. Наверное, мне не хватило времени на что-то более важное.
— Почему вы это делаете?
— Заменять Львов? Чтобы делать добро.
— Что такое делать добро? — спрашивает он.
Я понимаю, что он не пытается меня задеть. Отодвигаю поднос в сторону, втягиваю ноги на балкон и прижимаю колени к груди, опираясь спиной на ограждение, смотрю в темноту деревни.
— Честно говоря, я не знаю, — отвечаю. — Это то, чему меня учили всю жизнь, что мне сказали делать. Выбирают несколько людей с похожим телосложением, чтобы заменить одну и ту же личность, готовят их годами, чтобы те забыли свою собственную личность и стали тем, кого должны заменить. Потом выбирают лучшего, чтобы выполнить задание. Остальных перераспределяют на более мелкие миссии.
— А тебя выбрали стать Лирой.
Я киваю.
— Из двадцати одной кандидатки.
Кириан поднимает брови, но я вижу, как он пытается скрыть удивление.
— Почему тебя?
— Потому что я была лучшей в своей группе, — отвечаю без малейшей гордости. — Потому что я была готова пойти на большее.
— Как именно?
— Нас постоянно проверяли. Все наши задания проходили через экзамены, но время от времени нас подвергали более строгим проверкам, где оценивался наш результат. Хотя первое место было оспариваемым, я набрала наибольшее количество баллов на финальном экзамене, и выбрали меня.
Я уже знаю, что он спросит, прежде чем открывает рот.
— Что тебе пришлось делать?
И я не уверена, готова ли я ответить на этот вопрос.
Вспоминаю липкую жару лета, смех молодежи. Цикад и шёпот ветра в разгар ночи. Два робких пальца, осторожно касающиеся кожи моей руки с нежной застенчивостью…
— Это длинная история, капитан, а ты устал.
— Не настолько, чтобы не захотеть её услышать.
— Этой ночью нет, — отвечаю спокойно.
Кириан слегка наклоняет голову. Он тоже подтягивает ноги и прислоняется к стене прямо напротив меня. Он улыбается слегка, с интересом, и я понимаю, что если он будет настойчив, если спросит хотя бы ещё раз, я расскажу ему всё.
Но он не спрашивает.
— А какие другие истории можно предложить этой ночи?
Я тереблю руки, которые, несмотря на всё ещё сохраняющееся тепло от терм, начинают холодеть.
— Что хочешь узнать?
— Я же говорил, — отвечает он просто. — Всё.
Я игнорирую дрожь, которая пробегает по моей спине, и ту сладкую теплоту, что осталась между лопатками.
— Я не знаю, где родилась, — отвечаю, возвращаясь к его первому вопросу. — Наверное, это было где-то рядом с Островом Воронов. Там и находится Орден. Родители тех, кто рождается с этим проклятием, продают детей или оставляют их, если они достаточно напуганы. Некоторые умерли, но большинство… это просто люди, которые боятся разгневать Бога и не имеют смелости убить собственных детей.