Все против всех
Шрифт:
— Вы хотите быть дальше московской царицей, ваше величество? Ведь пока титул за вами вы ею и являетесь в глазах своих подданных. Мы все прекрасно знаем, что царь не настоящий, но для нас Василий Московский еще хуже. Так что, пусть «этот Димитрий» и самозванец, но для многих он есть вполне законный московский царь. И для вас тоже, ваше величество, раз вы его «законной» супругой являетесь, пусть не перед богом, но людьми, и связаны с ним царским титулом в одно целое.
— Это самозванец, мужик без воспитания и манер! И чтобы я стала его женой, прилюдно признав в нем супруга — нет, нет, и нет!
Василий Михайлович только усмехнулся — он хорошо знал женскую природу. Та же старая царица, дочь зловещего царского опричника и любимца Григория Малюты Скуратова,
Тогда Василий Михайлович ее в дом к себе поселил, и для надзора людишек верных приставил, чтобы жизни себя не лишила. А когда девка опомнилась, то тихой стала, и когда этот похотливый «Дмитрий Углицкий» ее на ложе свое взял, уже не противилась, лежала молча. Забавлялся с ней самозванец несколько месяцев, и потому что Мнишики все новые и новые условия выдвигали. Но присмирел пан Юрий и его своенравная Маринка, когда им верные люди донесли, кого в наложницах их будущий зять и муж держит. Живо в Москву заторопились, ведь угроза что царевич возьмет в жены дочь прежнего царя вполне реальная. Да так оно и было на самом деле — «Дмитрий» избавился бы тем шагом от влияния Мнишеков, но уж больно много бумаг подписывал, нельзя так поступать, лучше пустые обещания давать, в словах, памятуя, что написано пером — не вырубишь топором!
Обесчещенную царевну Василий Михайлович отвез в монастырь, и там ее насильно заставили принять постриг. Ксения молчала, будто в рот воды набрала, но князь сам произнес требуемые слова, и вышел, презрительно посмотрев на новую «черницу», что будет навечно упрятана под монастырскими сводами, под которыми и помрет. Но сам он считал, что ее нужно было удавить как мать, так было бы спокойнее.
И не ошибся — сбежала тварь, да еще вместе с бывшей ливонской королевой, про которую все подзабыли, да непонятно откуда взявшимся ее младшим братом, последним князем Старицким. А вот самозванец последний или нет, непонятно, но скорее князь настоящий. Не нужно думать, что князь Владимир Андреевич не понимал, зачем его вызывает Иоанн Васильевич в Александровскую слободу со всем семейством и верными старицкими и дмитровскими боярами. Младенца, что титьку сосет, подменить легче-легкого, что он и сделал, и в земли заморские отправил, от тяжелой руки московского царя подальше, с людишками верными и златом.
Слишком поздно подкупленный монашек из Лавры сообщил, что князь Старицкий появился — первый отряд «лисовчиков» стрельцы уничтожили, причем оный князь из чудной пищали стрелял. А от второго отряда, который сам Василий Михайлович привел, Старицкие с Ксенией Годуновой уже бежали непонятно в каком направлении. Погоню он отправил по разным местам, но не сильно на успех надеялся — слишком много московских вотчинников в округе, а у всех ратники имеются. Уже много отрядов кануло, побитых до смерти — самозванца там не жаловали. Осталось только надеяться, что известия придут — тогда гетман на поимку сильное войско отправит, с которым малой ратью не совладаешь.
Вернулся, и тут «царик» отправил его «законную супругу» встречать, которую отбили у людей московских. И уговорить полячку «признать» мужа, и вести себя на встрече как любящая жена, что радуется спасению любимого человека. Вот только сказать легко, а сделать трудно — царица Маринка была сильно раздражена. Но Василий Михайлович знал, что он ее приструнит, и не таких строптивых баб в покорных жен превращал.
— Но ежели не хотите его мужем признавать, то езжайте дальше. Охрану я от вас отберу, раз вы, ваше величество, от защиты мужа отказываетесь, и сами
Полячка молчала, обдумывая — все правильно поняла. И жить хотела, бледной стала, а не багровой. И буркнула, не поднимая глаз:
— Хорошо, я признаю «мужа», раз это нужно, даже обниму его колени и заплачу, раз надо. Но на ложе его не вступлю, порознь спать будем! Пока нас тайно обвенчают!
— Вот и хорошо, тогда поедем к «царю Дмитрию Ивановичу», он уже заждался прибытия вашего величества, — Василий Михайлович спрятал ухмылку — надменная полячка та еще интриганка, и в постель скоро ляжет покорная и ласковая. Все прекрасно и быстро оценила пани, только взглянув на ожидаемый «кнут и пряник»…
Московские стрельцы в «праздничных» кафтанах. Первая регулярная пехота, набираемая с посадских людей. Создана царем Иоанном Грозным, и прошла при победах и поражениях Ливонскую войну со Смутой.
Глава 32
— Как видишь, Ксения Борисовна, ничего простого в моей пищали нет, сплошной механизм, создать который только самый умелый мастер может, а таких на нашей земле, почитай, и нет. Но весь секрет во взрывающихся крохах, что в этих цилиндриках заключены — они порох в гильзе воспламеняют. У нас их не найдешь, а в той стране их собирают на склонах горящих гор, вулканами такие называются. Ох, и страшное зрелище, когда извержение идет — столб дыма к небесам поднимается, а огненная лава со склонов ползет. Тут только убегать нужно как можно быстрее — все сжигает на своем пути и пеплом может целый город засыпать.
— Мне о такой беде в землях италийских рассказывали — будто бы там раньше целыми городами погибали от таких извержений гор дымящихся. А еще земля при этом ходуном под ногами ходит, да так, что многие падают, устоять не могут. Я представить такое не могла, думала выдумки.
— Нет, так оно и есть — сие землетрясение называется.
Иван уже не удивлялся знаниям царевны — к ней отец приставил самых лучших учителей, каких только смог отыскать среди иноземцев. Даже сестра, даром что королева и долго в Ливонии прожила, о многом представления не имела. Вчера вечером, как пришел к ней, так заговорились далеко за полночь — так было интересно общение. И вот сегодня после заутрени он снова к ней пришел, но не столько поговорить, хотя и за этим тоже, сильно пришлась она ему по сердцу, но и по делу. Секрет ей открыл про ружье и патроны, но не просто так — Ксению Борисовну вовлечь в дело живое нужно, мирское — это не хоругви и ризы вышивать.
— Сама понимать должна — случайному человеку эту тайну знать нельзя, а вот тебе могу доверить. Ты знать должна как патроны снаряжать, как правильно порох взвешивать со свинцом — для того у меня весы есть. А еще капсюля в гнезда вставлять — механика особая имеется. Мне делами заниматься нужно, а патронов мало осталось — две дюжины еще снарядить надобно. Ты сможешь — разумна и понятлива, я на тебя надеюсь.
Помощь была не нужна, Малой бы справился сам. Но тут дело в другом — пока ружье показывал, руками с ней сталкивался, и от нечаянных прикосновений словно искрой пробивало. А когда за плечи случайно ее взял, обучая приклад приставлять, то напряглась царевна. А потом размякла, словно ослабев, и задышала часто. Все же четверть века ей исполнилось, в самом соку — ей дите родить хочется, любить и любимой быть, а ее под черное одеяние навечно спрятали. Вернее, посчитал самозванец, что на «пожизненное» заключение ее приговорил, вот только сам полгода после этого не прожил. В пепел превратился, которым из пушки в сторону Польши и пальнули.