Все против всех
Шрифт:
Надо отдать должное теоретикам и творцам самой страшной системы власти в истории: она оказалось весьма эффективной — хотя бы на первых порах. Ничтожное меньшинство сумело навязать свою волю огромной стране и распоряжаться ею бесконтрольно несколько десятилетий. И даже представить дело так, что весь мир долго принимал преступления за подвиг.
«Страна молчит, — писал безымянный автор очерка „Корабль смерти“ в 20-е годы в эмиграции. — Из ее сдавленной груди не вырывается стихийный вопль протеста или хотя бы отчаяния. В России установилась мертвая тишина кладбища. Страна сумела физически пережить эти незабываемые годы гражданской войны, но отравленная душа ее оказалась в плену у
И это была главная, психологическая победа большевиков в той войне. Хотя уже тогда, отвечая автору «Корабля смерти», С. Мельгунов написал пророческие слова: «Нет! Мертвые не молчат!»
Воспоминания Яна Цвикке — сенсационные откровения или дезинформация?
Быть исследователем в условиях России XX века — дело неблагодарное. Раньше от информации «маде ин оттуда» нас добросовестно оберегал железный занавес. Сейчас он рухнул, но на его месте скоропостижно возник новый золотой, как его зовут на Западе, или валютный, — информация «из-за бугра» по-прежнему недоступна: просто не по карману.
Так обстоит дело и с библиографией на тему трагедии в Ипатьевском доме. Огромное количество исследований, проведенное и накопленное русской эмиграцией — в частности, монархическими организациями Франции и США, нам, увы, пока недоступно. Теперь это касается и ближнего зарубежья. Поэтому то, о чем пойдет речь, можно считать просто удачей.
В «Независимой Балтийской газете» (Рига) летом 1992 года появилась статья Светланы Ильичевой «Это я убил царя». Спустя несколько лет ее перепечатали в местной газете: Краснотурьинска (!). И вот она — в моих руках.
Ряд моментов в статье из Риги вызывает недоумение. Автор пишет: «Кто только не счел нужным перепеть на свой лад книгу Н. Соколова „Убийство царской семьи“ — Касвинов, Рябов, Радзинский». Между тем Э. Радзинский как раз — один из основных оппонентов Н. Соколова по части версии о том, как происходило убийство и захоронение…
Кроме того, такой пассаж: «Известно, что арестовало царскую семью правительство Керенского и препроводило в Тобольск». Но арестовало Николая II и его родных правительство князя Львова — именно он был во главе двух первых составов Временного правительства; только третий его состав возглавлялся Керенским, и именно этот состав правительства ответственен за высылку царской семьи в Тобольск.
Но главное вовсе не в этом. «Гвоздь программы» заключается в том, что С. Ильичева сообщает: в 1964 году она разыскала в Риге Яна Мартиновича Свикке… Узнаете?
Цвикке, он же — Родионов, наш старый знакомый! Участник перевозки семьи из Тобольска на Урал. Мы уже упоминали о нем как об одном из второстепенных действующих лиц трагедии. С. Ильичева, кстати, называет его не Цвикке, а Свикке.
Опять-таки не ясно, что правильнее (с точки зрения латышского языка). Поэтому я буду называть его Цвикке, как в предыдущих главах, чтобы не путать читателя.
Тут надо сделать небольшое отступление. Э. Радзинский уделяет Я. Цвикке в книге о Николае II немного места — страницы три. И сообщает, что Цвикке Родионов дожил до 70-х годов и в последние годы выжил из ума и нацеплял на пиджак все возможные и невозможные значки, козыряя ими как орденами. Сходную информацию дает и С. Ильичева: «Он умер в 1976 году в возрасте 91 года в полном одиночестве… В Риге он был человек известный: над ним многие посмеивались. На своем обшарпанном пиджачке Ян Мартинович носил множество значков, сувенирных эмблем и прочих „регалий“»… И тут же: «В свои 79 лет он обижался на невнимание к его заслугам перед советской властью».
Надо
Круто, не правда ли — особенно если учесть, что 1937 год он проскочил благополучно. А вот правительственных наград у него было — воробей наплакал: две-три медали и орден Трудового Красного Знамени. И все.
Нет, не все. Самое интересное только начинается. В этом длинном послужном списке есть еще одна должность, которую Цвикке никогда ни в одной анкете не указывал.
Уже интересно? Так вот, это должность — комиссар отряда особого назначения.
И тут самое время сказать, почему статья С. Ильичевой называлась «Это я убил царя». Дело в том, что это слова Я. Цвикке. Те самые, за которые над ним насмехалась вся Рига. Но старый чекист не только говорил их: оказывается, у него была готова рукопись книги «Ясные дали великого пути», где он утверждал, что принимал личное участие в казни Романовых.
У вас, читатель, уже скептическое выражение лица: ну вот, Юровский с Ермаковым всю жизнь лаялись за право считаться убийцей № 1, теперь еще один выживший из ума в гонку включился… Не торопитесь с выводами. Я. Цвикке в своей рукописи (С. Ильичева сообщает, что держала ее в руках в 1984 году в одном из музеев Риги) сообщает очень много такого, что… Однако все по порядку.
Первое. По словам Яна Мартиновича, «когда интервенты (то есть чехи. Д.С.) угрожали Тобольску, было решено перевести царскую семью в Екатеринбург». Еще один обвинительный акт белогвардейцам! Я уже писал, что у них были все возможности освободить Николая и его родных в нашем городе. Но коль они угрожали Тобольску, то отбить царскую семью в Сибири можно было и подавно: во-первых, красногвардейские силы в Тобольске были еще скромнее, чем в Екатеринбурге; во-вторых, как вы помните, омские и уральские большевики на улицах Тобольска только что не «мочили» друг друга — следовательно, их силы были раздроблены. Да и численность их ничтожна помните, Николай писал в дневнике о приезде уральского отряда на «нескольких тройках». И наконец, третье: Романовых везли на Урал на перекладных, причем не всех сразу, а двумя группами. Первую группу на санях до Тюмени, а оттуда поездом сперва в Омск — там В. Яковлев, конвоировавший семью, получил известие о перемене маршрута с ведома Москвы, — затем обратно, через Тюмень в Екатеринбург. И уже потом — вторую группу пароходом до Тюмени, потом по железной дороге на Урал. Учтите еще и разборки между Омском и столицей красного Урала, которые не утихали на протяжении всего пути семьи: Яковлев, к примеру, чуть не нарвался на пулю в Омске — там его объявили врагом революции.
Да и в Тобольске уральские командиры отрядов Бусяцкий и Заславский встретили Яковлева как врага и уговорились следить за ним — Яковлев, в свою очередь, угрожая Бусяцкому расстрелом, заставил его на время повиноваться. Сам Яковлев вспоминал, что, конвоируя Николая и его родных санным путем до Тюмени, все время опасался нападения уральцев… Не белых, подчеркиваю, а уральских красных!
Чувствуете обстановку? При таких условиях сам Бог велел белым действовать! Если б они, конечно, хотели…