Все против всех
Шрифт:
Но в целом все «националы» стали врагами. Белорусы из Белорусской Рады и молдаване из организации «Сфатул Цэрий». Карельские националисты из недолго просуществовавшей «Поросозерской республики» и крымские татары, создавшие под руководством Султан-Гирея столь же недолговечную Крымскую автономию. Осетины, воевавшие под началом братьев Георгия и Лазаря Бичераховых, и кабардинцы, служившие у генерала Бета Исмангулова. Автономисты из Казани и так называемые кулацко-тойонские мятежники Якутии (тойоны — якутская родовая знать). В общем, все… Сколько стоило это России крови — никто еще толком не подсчитал.
И сопротивление в национальных регионах было отчаянным и яростным. Не для того народы России боролись
До 1925 года сражалась Ингушетия. До 1926 года Хакасия — там аборигены и русские воевали бок о бок под командованием казачьего офицера атамана Соловьева, который стал фольклорным героем хакасов. А подавляли восстание части особого назначения под руководством Аркадия Голикова. И он зверствовал, вырезая целые районы так, что там потом лет пятнадцать никто не жил. Так и говорили про эти места: «здесь прошел Аркашка». Этот «Аркашка» проявил такой вопиющий даже для красных карателей садизм, что его… уволили из армии как психически больного. Надо же было так постараться — ведь, к примеру, Тухачевского, вырезавшего целую губернию, не уволили! И исчез красный командир Аркадий Голиков, а взамен появился… детский писатель Аркадий Гайдар.
Горели земля, города и села, беспрерывно работали пулеметы карателей-чоновцев, не знало покоя ОГПУ, не пустел ни на минуту ГУЛАГ от Соловков до Колымы, а восстания продолжались. Трижды — в 1920, 1921 и 1928 годах — восставала Якутия.
В 1930–1931 годах — Казахстан. Все эти годы, вплоть до 1932-го, не утихало сопротивление в Средней Азии. В 1929 году заполыхала Бурятия (при подавлении уничтожено 30 тысяч человек).
А был один регион Кавказа, где вооруженная борьба стала вообще способом существования народа. Здесь воевали против советской власти с 1918 по 1925 год.
В этом году был схвачен и казнен руководитель повстанческого движения имам Гоцинский — сын одного из военачальников Шамиля. Затем наступил перерыв до 1931 года. Думаю, просто всех мужчин выбили — потребовалось время, чтобы подросли юноши — будущие бойцы.
Такую закономерность социологи давно вывели для многих латиноамериканских стран с традициями партизанских войн. Наконец в 1931 году война, на сей раз всеобщая, вспыхнула вновь — на стороне повстанцев оказались даже секретари райкомов партии! В 1937 году Сталин вынужден был заключить… перемирие с руководителями восстания (в 1937-м — оцените!). В 1938 году перемирие было нарушено, и война, еще более жестокая, возобновилась. На сей раз до 1943–944 годов, когда ее прекратили только с помощью известной сталинской депортации (и сопровождавшего ее геноцида, не уступившего нацистскому). При этом уцелевшие партизаны-абреки продолжали сопротивление и спустились с гор в… 1976 году. А назывался этот мятежный регион — Чечня! Думаю, выводы читатель сделает сам.
Во всей этой кровавой истории у Урала особая судьба. Дело в том, что наш край — место аборигенного проживания целого ряда неславянских народов: татар, удмуртов, обских угров (ханты и манси) и, конечно, башкир. И все они так или иначе оказались вовлеченными в этот страшный водоворот.
Территория Удмуртии с 1918 года была ареной ожесточенных боев, но события там не носили характера национального движения.
Кстати, большевики весьма своеобразно оценивали удмуртов как народ: «Вся местность вокруг Ижевска
На самом же деле «некультурность» удмуртов не помешала им разобраться в сущности дела гораздо лучше, чем автору вышеупомянутого «энциклопедического» пасквиля про «вотяков». Не выдвигая национально-освободительных лозунгов, удмурты приняли самое живое участие в антикоммунистическом вооруженном сопротивлении. И заплатили за это самую страшную цену: погибло более ста тысяч удмуртов — почти девятнадцать процентов численности народа. Чем не геноцид? А всего Вятский край насчитывал в 1918–1919 годах более семисот тысяч жертв.
Вообще удмурты всегда, со времен своего вхождения в состав России в XVI веке, считались одним из самых мирных народов империи. Национальное движение там набрало силу уже при Советской власти и носило сугубо мирный, культурологический характер. Такая же картина, кстати, наблюдалась и в Поволжье, среди родственных удмуртам финноязычных народов — мари, мордвы, а также тюркоязычных чувашей.
Надо сказать, что Удмуртия в культурном отношении — край весьма интересный. Это один из самых богатых в области фольклора регионов России (причем фольклора и русского, и местного). Города Удмуртии — Ижевск, Воткинск, Глазов, Сарапул — до революции отнюдь не были захолустной периферией, в них кипела весьма активная по тем временам культурная жизнь. Воткинск — родина российского пароходостроения и место, где впервые в России были освоены многие передовые для XIX века идеи в металлургии: горячее дутье, пудлингование. Сарапул был крупным торгово-перевалочным центром российской речной торговли, связывающим волжский и сибирский торговые потоки. В этом городе родилась известная героиня 1812 года Надежда Дурова, наконец, Удмуртия — родина Петра Ильича Чайковского.
Не удивительно, что здесь движение за возрождение и развитие национальной культуры в 20–30 годы XX века было значительным и плодотворным: именно тогда расцвело творчество первого удмуртского литератора, фольклориста, горячего поборника идей национального возрождения Кузебая Гердта. И грянул гром! Под страшным жупелом «национализм» была стерта с лица земли вся только что возникшая удмуртская интеллигенция. Кузебай Гердт был расстрелян, а к делу, которому он служил всю жизнь, был прилеплен ярлык «гердтовщина». Теперь любое национальное начинание автоматически подпадало под это определение. Надо ли говорить, что национально-культурное движение в Удмуртии было таким образом практически уничтожено.
Гораздо более драматично развивались события в тюркоязычных районах Южного Урала. И прежде всего — в Башкирии, где история национально-освободительного движения насчитывает более двух столетий. Колонизация Башкирии — одна из самых трагических страниц в российской истории, поразительно напоминающая самые мрачные эпизоды освоения Дикого Запада в США. Если с татарами Южного Урала русские поселенцы быстро нашли общий язык, то башкиры стали в самом прямом смысле слова «уральскими индейцами». Их истребляли, сгоняли с земель, спаивали — в общем, все как где-нибудь в Оклахоме или Северной Дакоте! Причем, в отличие от Дикого Запада, такая политика по отношению к башкирам — государственное дело начиная с Петра I. А самые свирепые резолюции исходят от главных горных начальников из Екатеринбурга, приоритет в этом деле принадлежит В. Геннину.