Все против всех
Шрифт:
Но все это, впрочем, будет потом. А пока, на начало 1919 года, раскладка такова: у большевиков в руках только центр России, часть Северо-Запада (без Псковщины), почти вся Волга да еще Туркестан (который им в общем-то в этот миг ни к чему).
Все остальное — под контролем противника. Положение, мягко говоря, аховое.
И вот в это самое время, 22 января 1919 года, президент Соединенных Штатов Америки Вудро Вильсон обратился к враждующим сторонам с прелюбопытной инициативой. Суть ее такова: президент США от имени Антанты (то есть стран, победивших в Первой мировой войне) обращается ко всем правительствам России с предложением: объявить перемирие с прекращением огня на основе
Читается, как сводка из газет девяностых годов XX века: прямо Дейтонская конференция по Боснии.
Вудро Вильсон — одна из самых весомых фигур в мировой политике начала века. Один из «крестных отцов» американского могущества в новейшей истории. Именно при нем армия генерала Першинга поставила последнюю, победную точку в Первой великой войне. Именно в президентство Вильсона Америка впервые выходит из самоизоляции и делает первую заявку на активное участие в европейских делах, что, кстати, вызвало натуральную аллергию у Англии и Франции, быстро забывших про благодарность своему заокеанскому спасителю. Наконец, и во внутреннем своем развитии США в эпоху Вильсона продемонстрировали завидный динамизм.
Сказать, что Вильсон в США популярен — значит не сказать почти ничего. Вот характерный пример. Совсем недавно в Америке проводили опрос населения по оценке президентов за всю историю США (по пятибальной системе, как в наших школах).
Чистую пятерку получили только трое: Д. Вашингтон, А. Линкольн и Ф. Рузвельт.
Нынешний глава Белого дома получил тройку и был рад, считая это не таким уж плохим результатом (Никсон вообще получил «кол»!). А вот весьма недлинный список тех, у кого пять с минусом, открыло имя Вудро Вильсона. Итак, этот трезвый, дальновидный и влиятельный политик выступает с инициативой.
Надо сказать, что правительства Великобритании и Франции отнеслись к этой инициативе весьма прохладно. Дело в том, что 1919 год — время довольно резкого охлаждения европейско-американских отношений. Во-первых, поблагодарив своего заокеанского спасителя, послевоенная Европа совсем не пылала восторгом при мысли, что Америка перехватит лидерство в западном мире. А во-вторых, Вильсон одним из первых понял: Версальский мир с побежденной Германией — мина замедленного действия, заложенная под Европу; этот мир непременно должен рано или поздно выпустить из бутылки джинна немецкого реваншизма.
Однако позиция англичан и французов по вопросу о конференции — это в данном случае не самое принципиальное. В конце концов, это американская инициатива, и конференция может пройти при посредничестве только США, без европейцев (и они будут в проигрыше). Здесь, безусловно, самое главное как к этому предложению отнесутся сами противоборствующие силы России. И вот тут-то и начинаются сенсации.
Предложение Вильсона принял… Ленин. Вдумайтесь: Ленин готов сесть за стол переговоров с Колчаком! Такое наши мозги поначалу даже и переваривать отказываются. Правда, только поначалу. Ведь позади у Ленина уже десятки тактических соглашений с оппонентами внутри РСДРП, и альянс с германским командованием, и Брестский мир. А впереди — соглашение с Махно, с Алаш-ордой в Казахстане, с ферганскими басмачами, с истребившим своих коммунистов Ататюрком в Турции… «Мы жали друг другу руки, зная, что каждый из нас охотно повесил бы своего партнера. Но наши интересы временно совпадали» — это Ленин о своих контактах с французскими
«Советское правительство, верное своему стремлению к миру, приняло предложение Вильсона» (Большая Советская Энциклопедия, 1972). Как говорится, свежо предание… Особенно если учесть, что официально Ленин отреагировал в партийном кругу на инициативу Вильсона следующим образом: «Хочет закрепить за собой Сибирь и часть Юга, не надеясь иначе удержать почти ничего». Вот так! И тут же дал Реввоенсовету директиву, параллельную своему согласию поехать на Принцевы острова! Вот она: «Напрячь все силы, чтобы в месяц (!) взять и Ростов, и Челябинск, и Омск».
Ничего себе, хорошенькое миролюбие… И к тому же неприкрытый авантюризм, показывающий, что Ленин явно переоценивал свои военные силы. Ибо взять обозначенные города в месяц Красная Армия была просто не в состоянии. Напомним: Челябинск будет взят 29 июля, Омск — 14 ноября, а Ростов-на-Дону только 10 января 1920 года.
Дело тут, конечно, не в миролюбии Ленина. Просто очень уж приперло, просто слишком велика была угроза военно-полтической катастрофы, чтобы пренебрегать любой, пусть даже самой ничтожной возможностью спастись.
Теперь внимание, читатель! Чуть позднее Ленин произнесет сакраментальные слова: «Если мы до зимы не завоюем Урал, то я считаю гибель революции неизбежной».
Вдумайтесь в эти слова. Ведь в руках у белогвардейцев не только Урал. В руках у них Русский Север, часть Юго-Запада, Украина и солидная доля Белоруссии, весь Юг, Северный Кавказ, южное Поволжье, Северный Казахстан, наконец, огромные пространства Сибири и Дальнего Востока. А Ленин говорит только об Урале. А ведь это тот самый случай, когда вождь революции абсолютно прав: настолько велико было стратегическое и геополитическое значение «опорного края державы».
Воистину: у кого Урал, у того и Россия.
Но если это так, то напрашивается неожиданный и совершенно сногсшибательный вывод — странно, что его никто не сделал ранее. Вывод этот таков: для того чтобы нокаутировать красных, белым совершенно не обязательно рваться в центр страны, им достаточно удержать Урал до зимы.
Звучит неожиданно. А в самом деле? Ведь если Ленин прав (а он, безусловно, прав), то сибирским армиям белых необходимо удерживать Урал до тех пор, пока Советская власть не рухнет к их ногам, как перезрелый плод. А то, что это произойдет, и весьма скоро, Ильич не сомневался — оттого так и торопил с наступлением на Челябинск. И кстати, подставил из-за этой спешки свою 5-ю армию под сокрушительный удар четырехкратно превосходящих ее сил генерала М. Ханжина в марте 1919 года в Башкирии.
Итак, белым необходимо обороняться по Уралу. Как это сделать технически? Да очень просто — сама природа все за людей продумала. Ведь Уральские горы — это гигантская межа, разделяющая Русскую и Западно-Сибирскую равнины и упирающаяся одним концом в Ледовитый океан (хребет Пай-Хой), другим в Аральское море (Мугоджарский хребет). На севере и на юге горы совсем не такие уж и низкие. В общем, сам Бог здесь велел оборону устраивать. А кроме гор на Урале много и солидных водных преград: на западе — Кама (попробуйте ее в районе Перми под огнем форсировать!), Чусовая, на юге — Белая, на востоке, в Зауралье, — Тавда, Тура, Тобол. Кстати, Тобол белым очень даже пригодился в сентябре, когда там на три месяца было задержано продвижение Тухачевского на восток.