Всё ради любви
Шрифт:
Этих детей не ждут мамаши, стоя на углу, обмениваясь сплетнями и попивая латте из стаканов с логотипом «Старбакс». При этой мысли у Энджи сдавило грудь, она вновь ощутила знакомую боль. Сглотнув комок в горле, она смотрела вслед детям, которые шли по тротуару, наподдавая пустые банки и хохоча. Только когда они исчезли из ее поля зрения, она поняла, что именно в облике детей озадачило ее.
Все они были в легкой одежде, ни на одном из них не было ни зимнего пальто, ни зимней куртки. А ведь в следующем месяце будет еще холоднее.
И
Отличная идея!
Энджи повернула ключ в зажигании и завела мотор. Ей очень хотелось поделиться своей идеей с Мирой.
Лорен быстрым шагом шла через школьный двор. Ледяной ветер бил ей в лицо. При дыхании из ее рта вырывались белые клубочки пара и мгновенно растворялись в воздухе.
Дэвид ждал у флагштока. Увидев ее, он обрадовался, причем не только ее появлению, но и окончанию ожидания: судя по тому, что у него покраснели щеки, стоял он тут довольно давно.
— Черт, как же здесь холодно, — сказал он, прижимая Лорен к себе и целуя ее.
Они зашли в здание школы, по пути здороваясь с друзьями и приятелями, и остановились перед классом Лорен. Дэвид еще раз поцеловал ее и пошел к своему классу, однако через несколько шагов он вдруг замер и повернулся.
— Ой, забыл спросить. Какого цвета смокинг мне надеть на школьный бал?
Лорен похолодела. До бала всего десять дней! Боже! Она же сама занималась его организацией и украшением зала, договаривалась с диджеем и осветителями! Как она могла забыть о такой важной вещи: платье?
— Лорен?
— А? Черный, — ответила она, пытаясь изобразить на лице беспечность. — С черным не промахнешься.
— Договорились, — весело произнес Дэвид.
У Дэвида всегда все просто. Ему не надо придумывать, как выкроить деньги на новое платье — о туфлях и речи нет.
Весь урок тригонометрии Лорен отчаянно искала выход. Когда урок закончился, она уединилась в дальнем уголке библиотеки и принялась считать деньги, лежавшие в кошельке и в рюкзаке. Шесть долларов и двенадцать центов. Это все, что у нее есть на настоящий момент.
Настроение было бесповоротно испорчено. После уроков она решила не ходить на собрание оргкомитета бала и отправилась домой.
Она вышла из автобуса на углу Эппл-Вэй и Каскейд-стрит. Лил сильный дождь. Это была не легкая серебристая взвесь, парящая в воздухе, это был самый настоящий ливень, который до неузнаваемости изменил окружающий мир, сделав его холодным и серым. Капли падали на асфальт с такой скоростью, что казалось, будто вода на улице кипит. Полотняный капюшон не защищал от дождя. Вода лилась по лицу девочки и затекала за воротник. Рюкзак, набитый учебниками, тетрадками и листовками о найме на работу, отяжелел и теперь весил чуть ли не тонну. В довершение ко всему недалеко от перекрестка, где ее высадил автобус, у
На углу она помахала Буббе, тот помахал ей в ответ и вернулся к своей работе — татуировке. Над его головой устало помигивала неоновая вывеска. Вывеску поменьше, установленную в витрине, — «Я делал татуировки вашим родителям» — разглядеть за потоками воды было невозможно. Лорен прохромала дальше, мимо уже закрывшейся парикмахерской «Ненаглядная краса», где, по уверениям матери, она работала, мимо мини-маркета, в котором трудилось семейство Чу, и закусочной «Терьяки», которой владело семейство Рамирес.
Приближаясь к дому, Лорен замедлила шаг. Ей вдруг стало противно заходить в него. Она закрыла глаза и представила тот дом, в котором она когда-нибудь будет жить. Светло-желтые, как масло, стены, мягкие и уютные диваны, огромные окна с красивым пейзажем за ними, терраса, опоясывающая дом, цветы.
Девочка попыталась подольше удержать воображаемую картину, но она растаяла, как сигаретный дым.
Лорен заставила себя переключиться на насущные проблемы. Мечты и надежды не прибавят еды на столе и не приведут маму пораньше домой. И уж точно не помогут раздобыть платье для бала.
Лорен прошла по разбитой бетонной дорожке мимо ящика с садовыми инструментами, который миссис Мок на прошлой неделе выставила наружу в тщетной попытке пробудить в жильцах желание облагородить свой дом. Скоро инструменты заржавеют и станут непригодными задолго до того, как кто-нибудь удосужится обрезать розы или проредить разросшуюся ежевику, которая успела заполонить половину заднего двора.
Лорен встретил мрак подъезда. Она поднялась наверх и обнаружила, что их дверь открыта.
— Мам! — позвала она, проходя в квартиру.
На бортике пепельницы на журнальном столике тлела сигарета, а сама пепельница была полна окурков. Окурки валялись и на полу.
В квартире было пусто. Вероятно, мать около пяти вернулась с работы, если она вообще ходила на работу, сняла с себя белый халат, надела свою байкерскую куртку и поспешила к своему любимому табурету в баре.
Молясь про себя — «Господи, не допусти», — Лорен бросилась в свою комнату.
Под подушкой ничего не было.
Мать нашла деньги.
8
Лорен хотела встать, привести себя в порядок и снова попросить миссис Мок одолжить ей костюм Сюзи, но продолжала сидеть на полу и таращиться на гору окурков в пепельнице на журнальном столике. Сколько долларов из ее двадцати в буквальном смысле обратились в дым?
Она жалела, что не может плакать, плакать так, как в детстве. Она уже успела понять, что слезы — это надежда. А когда глаза сухи, надежды нет.
Дверь распахнулась и ударилась о стену. Удар был таким сильным, что вся квартира содрогнулась от него. С дивана даже слетела пустая пивная бутылка и покатилась по вытертому ковру.