Всё ради него
Шрифт:
— Вас это не касается, — отрезала Франсин. — Я хочу выйти отсюда. — Теперь, когда злоба и недоумение в ней затихали, она стала слишком остро ощущать его близость, и, осознав это, обнаружила, что задыхается… Он слишком ее возбуждал, чулан был слишком тесен. И до чего же неприятен ей этот человек!
— Крестница, внучка… — бормотал он себе под нос. — И впрямь. У нее был такой корявый почерк.
— Как вы великодушны, — издевалась она над ним и, сделав глубокий вдох, с сарказмом, на какой только была
— Гости? Вряд ли. — Не сводя с нее взгляда, он вдруг улыбнулся настоящей улыбкой, от которой у глаз разбежались морщинки. — Приятно убедиться, что мое чутье не совсем подвело меня.
Силясь не поддаваться обаянию его улыбки, перебирая в уме все обиды, которые он нанес ей за последние сутки, она деланным голосом сказала:
— Вам приятно? Я очень рада. А теперь выпустите меня.
— Меня смущало, — продолжал он, не обращая внимания на ее требование, — что мне приятно целовать женщину, которую, я думал, я презираю. Но теперь, конечно…
Она рассмеялась, не веря своим ушам. В ее смехе угадывался страх. Она воскликнула:
— Вы надеетесь, что я вот так прощу и позабуду? Что все будет как было? Что я позволю вам снова целовать меня только потому, что вам это приятно?
— Конечно. Ведь вам тоже было приятно, разве нет? — негромко спросил он. — Медуза ведь сказала…
— Не важно, что сказала Медуза! — с испугом запротестовала она, когда он сделал к ней шаг. — Только дотроньтесь, я…
— Что?
— Закричу!
— Совсем не оригинально, — протянул он, растягивая рот в улыбке.
— А я и не оригинальничаю.
— Конечно, нет. Вы нервничаете.
— Нисколько! Я просто не желаю вести эту нелепую беседу в каком-то чулане.
— Так где нам продолжить?
— Нигде! — огрызнулась она. Он ее вывел из терпения.
— А большинство женщин, — назидательным тоном произнес он, — на многое пошли бы, только бы вести вот такую беседу со мной в каком-нибудь чулане.
— Я не принадлежу к этому большинству. Вы возмутительно высокого о себе мнения.
— Но это факт — они сами признавались. Жиль, признавались они, было бы невообразимо приятно побеседовать с тобой в чулане.
— Прекратите!
— А все потому, что я очень богат. Я не говорил вам? Конечно, говорил, ведь я думал, что вы Сесил.
— Прекратите паясничать и выпустите меня отсюда!
— Нет. И я вовсе не паясничаю. К тому же я не какой-нибудь Квазимодо, не страшен, как леший. Уверяю вас, это правда — я очень нравлюсь женщинам. Жиль, признаются они, ты такой мужчина, такой… Вот, вы уже улыбаетесь!
— И вовсе нет! — возразила она, и лицо ее вдруг стало серьезным.
— Жаль. Было бы веселее, если бы
— Какое тут веселье. Я хочу выйти отсюда. И бросьте этот дурацкий тон соблазнителя!
— Так я соблазнил вас?
— Нет!
— А жаль. Я старался. Вы и теперь хотите кричать? — спросил он.
— Нет!
— А то я знаю замечательный способ закрыть кому-то рот.
— Еще бы, — огрызнулась она. Упираясь в больно резавшую лопатки полку, она предупреждающе выставила перед собой руки.
— Франсин, — тянул он, будто смакуя звучание этого имени. Легко увернувшись от ее руки, метившей ему в бок, он провел пальцами по ее щеке. — Франсин.
— Перестаньте повторять мое имя! — Она повернула голову и остановила взгляд на ручке метлы.
— Но мне оно нравится.
— А я не хочу, чтобы вы произносили его!
— Конечно, это имя дала вам крестная. Вы-то англичанка.
— Да! Неужели вы воображаете, что я растаю и брошусь к вам в объятия после того, что вы наговорили мне? Вы меня опорочили, вы со мной так обращались!..
— Все потому, что я принял вас за Сесил.
— Да пусть бы вы приняли меня за Клеопатру! Это же было!
— Да, было.
— А Клэр вы забыли? — в отчаянии спросила она.
— Кого? — лениво протянул он.
— Прекратите! Прекратите наконец! Вы в самом деле надеетесь, что я выброшу из головы ваше прежнее обращение со мной? Угодное вам одному? Смотрите на меня зверем, отчитываете, просто оскорбляете…
— Я никогда не смотрю зверем.
— То вы как черт, — не давая себя сбить, продолжала она, — то вдруг становитесь сладеньким.
— Как яблочный пирог?
— Что? — Она опешила и чуть не топнула ногой. — Ну, знаете!.. Я никогда этого не забуду! При первой же возможности я уеду, вернусь домой и даже вспоминать о вас не стану! А до тех пор… прекратите же ухмыляться, черт возьми… я буду вам очень признательна, если вы соблаговолите держаться в стороне от меня, как и я намерена… не замечать вас! И еще, — добавила она в ярости, — я верну вам ваши подарки! Обрадуйте ими Клэр или Сесил!
С ухмылкой и недобрым блеском в глазах он протянул:
— Вы всегда так непоследовательны?
— Кто — я? Это я непоследовательна?
— А разве нет?
— Нет!
Она прошмыгнула мимо него, рывком открыла дверь и побежала. Он молча бежал следом. Он похлопал ее по плечу, когда она безуспешно пыталась отпереть дверь своей спальни.
Она в ярости обернулась и крикнула:
— Оставьте меня!
Он улыбнулся и прислонился к стене рядом с ней.
— Может, я хочу, чтобы вы сделали мне зажим для галстука?
— Замолчите! — потребовала она. — Замолчите же, наконец! — Она проскочила в комнату, захлопнула дверь перед ним и услышала его смешок.