Все ради тебя
Шрифт:
Я не знаю. Прошло больше двух лет, с тех пор как я узнала, но этого ответа так и не нашла. Потому что я не знаю, правда! Где я нашла силы, чтобы бороться за нас.
Хорошие, добрые сказки этому не учат. В них все поделено и разбито, в них нет полумер, нет других оттенков: только белое и черное. А жизнь…она не такая. В ней намешано столько, что черт голову сломит! И этому нас никто не учит, этому мы учимся сами.
Каждый принимает свое решение. Исходя из своих данных, и я приняла свое. Бороться и стараться. Как бы страшно ни было, как бы ни грозились, что он непременно сделает
И знаете? В моем случае сработало все, как надо.
Адам не стал другим человеком, это тоже надо обозначить, конечно, но при этом он изменился. Поначалу мы говорили чуть-чуть, потом все больше и больше. Он открывался мне, пока не осталось ничего, что он хотел бы скрыть. И я вижу глаза — его глаза горят, как в день нашего знакомства на залитой солнцем площадке перед домом Анисы и Натана Альбертовича.
Он меня любит.
Наверно, дело в этом, да? В женском сердце твоем. Ты ведь чувствуешь. Женщины всегда чувствуют! Когда их любят. А я никогда не переставала ощущать, что он ко мне тянется. Что он мне доверяет несмотря на свои секреты, ведь впускает так глубоко, как никогда и никого не впускал. И не впустил бы, я точно знаю. Там только я — в душе его, в сердце, в нутре, которое знаю наизусть. Я прорастаю все глубже, а он меня поливает, как свой аленький цветочек. Внимание, любовь, комплименты, секс — всего стало больше.
Оберегает…
Я улыбаюсь, когда вспоминаю, как он вечно вокруг меня носится. То павлином, чтобы показать, какой у меня крутой муж. То защитником и стеной, если ему не нравится какое-то негативное внимание. Он рядом. Адам всегда рядом…
И я не жалею.
Серьезно.
После рождения нашей маленькой девочки, наши чувства перешли на новый уровень. Меня спросят, простила ли ты его? Наверно, да. Иногда колет все еще где-то в глубине сердца, но я смотрю на своего мужа, и понимаю, что он все делает, чтобы не кололо. Старается каждый день! И меня отпускает.
Адам меня никогда не предавал.
У него не было в сердце женщины, он не улыбался ей, он не тратил свое тепло на другую, воруя его у меня. Он был тем, кем его сделали. Тем, кем его заставили быть. Дура я или нет? Решайте для себя сами. Для себя я сильная женщина, которая прошла через ад ради своей любви, которую из него же и достала.
И теперь он рядом. А я не волнуюсь. Совсем нет…когда ты видишь, с какой любовью твой мужчина смотрит на вашего ребенка? Когда ты видишь, как он каждый раз после этого на тебя смотрит и благодарит? Одним взглядом признается в любви, в чем-то вечном? Как можно волноваться?
Мудрые люди говорят, что измену простить можно. Предательство — нет. Эти мудрые люди, кажется, разбираются в жизни куда лучше, чем в сказках, ведь они знают — всякое может быть. Ухабы, ямы, даже провалы! Это неизбежно. А вот розовые замки, где все всегда хорошо — скорее блажь и глупость веры. Так просто не бывает. Тебе надо смириться, и вопрос лишь в том, как будет дальше? Как ты это переживешь?
Я считаю, что пережила я все просто великолепно. Заставить такого барана, как
Каждый день.
И я его люблю.
Теперь по-взрослому. По-настоящему. Не как в сказке любят, а глубоко и бесконечно. Где-то на уровне существа своего, там, где поддерживают, даже если ты оступаешься. Там, где вытягивают, где ты не справляешься. Там, где тебе особенно сложно и больно. Там, где уязвимо и голо — вот так мы друг друга любим теперь. Без купюр, красивых слов и обещаний.
— Рассвет… — подкравшись незаметно, Адам обнимает меня за плечи и оставляет нежный поцелуй на щеке.
Я улыбаюсь. Вздрогнув, сразу расслабляюсь и падаю ему на грудь, блаженно прикрыв глаза.
— О чем задумалась? — шепчет, и я также в ответ.
— Да так…ни о чем. Почему ты дома? Я думала, что у тебя сегодня встреча по вопросам рекламы?
— Отложили ненадолго. Паша там что-то недокрутил.
Издаю тихий смешок и киваю. Эх, Паша…у него все вечно в последний момент! По-идиотски. Взрослый вроде человек, отец! А куда там? Ответственность? Не, не слышал.
— Злишься?
Адам спускается к шее и жмет плечами.
— Привык уже. Да и разве это плохо? Я могу приехать и пообедать с женой и дочерью. Кстати, где моя Надежда?
— Спит твоя Надежда. У нее график!
— Ах да…график…как я мог забыть?
— Очень смешно.
Адам знает о расписании дочери лучше, чем я. Он вообще все о ней знает! Однажды ночью, когда я спросила, почему он так долго тянул с ребенком? Хотел ли? Адам признался, что ему было страшно.
«Какой из меня отец, Лиз? Что бы я мог дать ему? В том состоянии…»
Все. Так и ответила тогда! Ты бы дал ему все.
И это тоже правда. Может быть, если бы нам ребенка послали раньше, не было бы всего этого? Но я не думаю так. Иногда, то есть действительно редко только. Потому что Надежда наша не позволит. Случись что-то иначе, чем есть, ее бы с нами не было, а я себя без дочери больше не представляю.
И он тоже.
Адам — прекрасный отец. Когда он приходит домой, то ребенка с рук не спускает. Он говорит с ней, играет, вникает в сказки, которые читает. А еще она спит у него на груди, пока он работает.
Две части одного целого. Моя семья…
В глазах неожиданно появляются слезы, но они другие. Не режущие, а те, что помогают мне каждый день утверждаться в том, что я сделала правильный выбор, когда его простила — это слезы бесконечного счастья. Когда ты просто не выдерживаешь столько любви и выплескиваешь ее из себя водой из глаз.
— Эй, ты чего? — шепчет мне на ушко, но я мотаю головой, а потом оборачиваюсь и кладу руки на щеки. Целую…шепчу.
— Я люблю тебя, малыш.
Адам отвечает охотно. Почти сразу подхватывает меня под колени и прижимает к панорамному окну нашего нового дома.