Все радости — завтра
Шрифт:
Страсть ее мужа к Диане Пуатье преподала ей важный урок: красивая женщина может добиться многого от очарованного ею мужчины. Поэтому она начала собирать небольшую группу самых прекрасных придворных дам, которые нуждались в поддержке королевы. Кому-то нужны были деньги, чтобы вести экстравагантный образ жизни, кому-то — поблажки для себя, своей семьи или даже любовников. Екатерина дала понять, что она всегда готова прийти на помощь, но взамен требовала услуг по управлению наиболее могущественными мужчинами при дворе. Ее «летучий эскадрон» пользовался дурной славой, но не настолько, чтобы те, кто оказывался
Екатерина не позволяла дурачить себя и обладала даром предвидения. Франциск II слишком болел, чтобы исполнить свой супружеский долг в отношении Марии Шотландской, у нынешнего короля только дочь от Изабо Австрийской и внебрачный сын от любовницы Марии Туше. Карл нездоров, у него случались удары, он больше не мог никого зачать, так как стал импотентом. Другие два сына Екатерины — малоперспективны. Герцог Анжуйский извращенец, носит серьги в ушах, его постоянно сопровождает группа юношей, чьи вкусы совпадают с его. Младший Валуа. Геркулес, нареченный после смерти старшего брата Франциском, также не слишком здоров.
Поэтому впереди маячил только Генрих, сын Антония, герцога Вандомского и Бурбонского, и его жены Жанны, королевы Наварры. Генрих Бурбон, принц Наварры, — крупный, здоровый и грубый юноша, с детства бегавший босиком по скалам Наварры, привыкший к дальним верховым поездкам, попойкам, дракам и любовным приключениям. Он был гордостью своего дедушки и источником огорчений для матери, строгой и воинствующей протестантки. К пятнадцати годам он вместе со своим двоюродным братом, принцем Конде, считался надеждой протестантов.
Екатерина Медичи решила, что у нее есть лишь один выход. Несколько раз побеседовав с Генрихом, она поняла, что тот не религиозный фанатик, а скорее реалист, как и она. Когда придет час, он согласится на ее условия ради французского престола. Она могла поспорить, что он не заставит Францию обратиться в протестантство. Он оставался единственной надеждой Франции, она чувствовала, что он станет королем, когда дом Валуа умрет вместе с ее сыновьями. Так сказала ей самая знаменитая парижская гадалка, а в такие вещи Екатерина верила. Она решила выдать замуж свою младшую дочь за Генриха Наваррского.
Король Наварры дал согласие — его устраивал этот брак. Зато Маргарита воспротивилась — она была влюблена в Генриха де Гиза и даже подарила ему свою девственность в наивной надежде заставить мать согласиться на их брак. Екатерину эта уловка только рассмешила, и она намекнула семье Гизов, что если герцог Генрих не женится в ближайшее время, то может преждевременно оказаться в могиле. К ярости и негодованию Маргариты, Генрих быстро женился на принцессе Порциенне, а уже завтра, 18 августа 1572 года, Маргариту отдадут за этого неотесанного мужлана, Генриха Наваррского.
Католический Париж был в бешенстве, что его любимицу, прекрасную Марго, которая страстно влюблена в блондина Гиза, так жестоко принесут в жертву. Но Екатерина Медичи добивалась любой ценой мира во Франции, пока в войну между протестантами и католиками не вмешались Испания и Англия. Теперь же, в ночь накануне бракосочетания, она размышляла о новых выгодах положения.
Париж полон гостей, прибывших на торжество, и среди них много гугенотов. Они ведут себя довольно дерзко, хвастая в тавернах,
Утро 18 августа было теплым и ясным. Так как жених не был католиком, церемония должна была совершиться на ступенях собора Парижской Богоматери, и только потом новобрачная пройдет в собор, чтобы присутствовать на мессе. Супруг же будет ожидать снаружи. Площадь перед собором была переполнена приглашенными, издававшими крики восторга при виде невесты в лазурно-голубом шелковом платье, юбка которого расшита золотыми королевскими лилиями. Несколько детишек — из самых знатных семей — осторожно придерживали тяжелый парчовый шлейф невесты, отделанный соболем. Все контракты были подписаны еще перед вчерашним балом, и теперь предстояло только совершить заключительную церемонию.
Но Маргарита Валуа решила сражаться до конца. Когда пожилой епископ Парижский дрожащим голосом спросил ее, желает ли она взять в мужья Генриха Наваррского, принцесса промолчала. После долгой паузы епископ, явно нервничая, повторил вопрос. На устах почуявшей победу Марго зазмеилась легкая улыбка — если она промолчит, они не смогут заставить ее выйти замуж! Это ведь так просто, как она раньше об этом не подумала? И тут внезапно вперед шагнул король Карл и, запустив руку в волосы своей мятежной сестры, наклонил ее голову вниз и вверх — да! Со вздохом облегчения епископ обратился с тем же вопросом уже к Генриху Наваррскому. Тот немного помедлил с ответом, чтобы заставить понервничать Марго — а вдруг он ответит «нет»? И когда наконец он громко и уверенно ответил «да», она послала ему убийственный взгляд. Генрих только насмешливо ухмыльнулся, глядя на свою мятежную невесту.
Скай и Адам вместе с де Савилями были в числе приглашенных в собор на мессу. Когда они возвращались в Лувр в составе гигантской королевской процессии, тут и там на улицах раздавались здравицы в честь герцога де Гиза, делавшего вид, что ничего не слышит.
— Ну, это заставит месье Наваррского сбавить тон, — заметила Скай, подняв бровь.
Адам рассмеялся. Генрих Наваррский очень раздражал Скай нежеланием смириться с отвержением его непрерывных попыток овладеть ею. Даже сегодня утром какой-то грязный уличный мальчишка приволок целую корзину цветов, сказав: «Мадам Бурк, из Наварры», непристойно за ржал и выбежал на улицу. Издав яростный вопль, Скай вышвырнула корзину в окно.
— Де Гиз тешит себя напрасной надеждой, что сможет одолеть Генриха Наваррского в борьбе за Францию, — сказал Адам, — и подозреваю, что гражданская война во Франции еще впереди. Какая жалость!
— Как глупо, что французы сражаются из-за слов, — ответила Скай. — Никогда не понимала, почему люди должны убивать друг друга из-за того, что они по-разному славят Бога?
— Я часто думаю, — сказал Адам, — если бы Христос вернулся сейчас в мир, то пролил бы немало горьких слез из-за того, сколько жестокостей сотворили люди во имя Его.