Все радости — завтра
Шрифт:
— Это девочка, — улыбнулась Эйбхлин. — Такая красивая!
— Дайте мне ее, — попросила Габи, протягивая руки, — Я ее вытру, чтобы представить маме и папе. — Она взяла ребенка, и Скай засмеялась от радости, заметив восторг на лице Адама при виде ребенка. Пожалуй, она сможет любить это дитя независимо от того, как оно зачато. Главное, что Адам любил его. Тут ее пронзила очередная боль, и она принялась освобождаться от последа.
Эйбхлин быстро помогла ей справиться с этим, а потом пришла Миньона и унесла таз с последом. Монахиня вытерла все следы родов.
— У
Она видела, как Габи под наблюдением Адама купала ребенка. И вдруг у нее вырвался крик удивления:
— Боже! Этого не может быть, но это так! — Она повернулась к сыну и распорядилась:
— Адам, быстро приведи Изабо и Кларису! Быстро! Быстро!
— Мама, уже за полночь, — возразил он, — и как я ни горд этим ребенком, можно же подождать до утра!
— Делай, что я сказала! — приказала Габи. — Ну, Адам, прошу тебя, не спорь, быстро!
Покачав головой, Адам потащился будить сестер, приехавших в замок при известии о близких родах Скай. Найдя их комнату, он стал колотить в дверь. Дверь отворила заспанная камеристка, с ненавистью посмотревшая на Адама, когда он приказал ей разбудить сестер.
— Что такое, Адам? — Накидывая бархатный халат, к двери вышла Изабо.
— Ребенок родился, и мама настаивает, чтобы вы с Кларисой немедленно пришли.
— Со Скай все в порядке? — спросила подошедшая Клариса.
— С ней и с ребенком все в порядке, похоже только, что мама сошла с ума.
Сестры переглянулись и поспешили за братом в его апартаменты.
— Мама, что такое? — вскричала Изабо, входя.
— Мама, с тобой все хорошо? — вторила Клариса.
— Да, да, со мной все в порядке, но вы мне нужны, так как случилось чудо, а вы докажете, что это действительно чудо! — Габи подняла младенца, завернутого в одеяло. — Дорогая Скай, это дитя — не ребенок Генриха Наваррского. Это ребенок нашего рода, и я могу это доказать. Сестра, — обратилась она к Эйбхлин, — подержите минутку вашу племянницу. — Она отдала ребенка монахине и, наклонившись, задрала свои юбки, обнажая бедро. — Видите? — спросила она. — Видите эту родинку в форме сердца, Скай?
— Да, — озадаченно ответила Скай. Габи опустила юбки.
— Это родовая отметка женщин рода Сен-Дени. Только женщины нашего рода могут иметь такую родинку. Изабо, Клариса, покажите Скай свои родинки.
Сестры тоже расстегнули халаты и, задрав ночные рубашки, показали свои родинки на левом бедре, прямо над костью. Они были точь-в-точь как у матери.
— И у наших дочерей тоже такие родинки, — сказала Изабо.
— Моя девичья фамилия — Сен-Дени, — объяснила Габи, — и последние десять поколений всех наших женщин имеют такую родинку. Она есть и у Мюзетты, и у ее дочки Эме. Я не стала звать Мюзетту, потому что она не в курсе проблем брата. И при этом, Скай, ваш ребенок — это моя настоящая внучка, дочь
Скай в замешательстве посмотрела сначала на Эйбхлин, потом на дочь.
— Эйбхлин, ты ведь врач. Такое может быть? Это правда? Такое возможно? Неужели это дочь Адама?!
Эйбхлин пристально осмотрела ребенка. Да, на левом бедре у сустава определенно была черная родинка в форме сердца. Никакой ошибки быть не могло. Она снова завернула младенца и передала его матери. Повернувшись к Адаму, она спросила:
— Кто вам сказал, что у вас не может быть детей, Адам?
— Старая знахарка, — ответил тот. — У меня была лихорадка, и она объявила, что болезнь выжгла во мне все семя.
Эйбхлин кивнула:
— Это не совсем точный диагноз, лорд. Подозреваю, что ваше семя было безжизненно только на протяжении некоторого времени. Но иногда природа идет вспять, и, вполне возможно, через много лет семя частично ожило. Я слышала о таких случаях. — Она посмотрела на ребенка и улыбнулась. — У нее бабушкин нос. Да, несомненно, ребенок от вашего корня, но не слишком надейтесь — вероятность зачать другого очень мала. Вам повезло. Господь услышал молитвы моей сестры, и, как говорит ваша мать, это настоящее чудо!
Адам де Мариско подошел к Скай, и они вместе принялись зачарованно разглядывать дочь.
— Как мне благодарить тебя, дорогая? — спросил он, и она чувствовала, как у него першит в горле. Скай потрясла головой, ее глаза наполнились слезами счастья, и у нее самой комок застрял в горле.
— Я… я просто не верю в это, Адам! — Она посмотрела на сестру и увидела, что все женщины тоже плачут.
Наконец Эйбхлин удалось взять себя в руки и она забрала ребенка у родителей.
— Ну, пора всем спать, — сказала она. — Тут есть колыбель?
— Да, сестра, — пришла в себя Габи, — дайте мне мою последнюю внучку, я положу ее в колыбель, пока Адам помогает Скай лечь. — Она повернулась к дочерям. — А вы что стоите? Ну-ка, расстелите постель, неужели все нужно объяснять?
Изабо и Клариса хихикнули, нисколько не обижаясь на мать. Они были рады, что им всем, и особенно их любимому брату и его прекрасной жене, выпало такое счастье. Сестры побежали в спальню и раскрыли давно приготовленную постель со свежими простынями, надушенными лавандой.
Адам осторожно приподнял Скай и перенес ее на руках в постель. Потом натянул на нее покрывало. Глаза у Скай, изможденной ожиданием последних месяцев и родами, начали сами собой закрываться. Она заснула, едва его губы коснулись ее губ.
— Все в порядке? — спросил Адам у Эйбхлин.
— О да, — кивнула та, мягко улыбаясь. — Она просто очень устала. Я бы так не волновалась, будь она помоложе, но все же ей больше тридцати, а это не самое лучшее время для таких тяжелых родов.
— А что, была какая-то опасность?