Все радости жизни
Шрифт:
В Нязепетровск, большое, раскинувшееся на холмах село, с базаром по воскресеньям, двумя магазинами и столовой в центре, дощатым тротуаром, ведущим к райисполкому, Саша приехал в солнечный и погожий день. Вышел из раскаленного вагона, отдышался и услышал скрип телеги, потом голос мужчины средних лет:
— Тебе куда, парень?
— В артель пимокатов.
— Садись, довезу, все равно пассажиров нет.
В артель Сашу направили культурником — учить слепых рабочих грамоте. Приняли «первого преподавателя» хорошо. Лучший мастер — Петр Полушкин сводил в магазин,
— Нам это ни к чему, — говорили. — Мы валенки и без грамоты катать можем. Да и сам рассуди: наши пальцы грубые и твои точки не почувствуют. Дай-ка букварек пощупать! Так и есть — неровности чувствую, а как они расположены, сам аллах не разберет. Правильно, что в стране неграмотность ликвидируют, это мы одобряем, но это тех, у кого глаза есть, учить надо. А нас-то зачем? Да и поздно уже…
— Учиться никогда не поздно! — запальчиво возразил Саша, — Я сам только в одиннадцать лет начал!
Рабочие засмеялись:
— В одиннадцать! А нам знаешь ли по скольку? У тебя ум еще гибкий был — у нас уже шерстью покрылся.
— Возраст ни о чем не говорит, — не сдавался Саша. — Вначале я тоже не мог запомнить расположение точек, зато сейчас… Вот послушайте.
Прочитал небольшой рассказ из букваря. Попросили прочитать еще. Хорошо, что захватил с собой книжку Чехова. Часа два читал веселые рассказы любимого писателя. И хорошо, что догадался рассказать о Брайле и его системе.
— Да вы знаете, кто это для нас придумал?
— Кто, кто? Ученые небось…
— А вот и нет! Сын сапожника — слепой Брайль. Мальчишкой еще был! И после него ничего лучшего изобрести не могли. Пощупайте решетку. В каждой клеточке всего шесть точек, а в ней можно разместить шестьдесят четыре комбинации!
— У-у-у-у!
— Вот вам и «у-у-у-у»! В алфавите тридцать три буквы, так что и на знаки препинания, и на цифры остается. Разобраться в этих комбинациях и то интересно.
Еще с час уговаривал, пока Петр Полушкин не сказал:
— Ладно, я попробую, но если не получится, не взыщи.
Павел Темников тоже обещал попытаться.
— Ну, если Темников желает, то и мы тоже, — согласились наконец артельщики.
И как-то быстро втянулись в учебу. По вечерам аккуратно собирались в красном уголке, осваивали алфавит — всем вдруг захотелось научиться читать книги самим, читать много и так же быстро, как Саша. Раньше пимокаты не думали о самой возможности чтения и были спокойны. Теперь ими овладело такое нетерпение, что они были готовы учиться с утра до вечера. Саша часто рассказывал о прочитанных книгах, чем, сам того не подозревая, вызывал еще большее прилежание и заинтересованность.
Все хорошо образовалось и как бы само собой, без больших усилий с его стороны. С первой зарплаты купил валенки, рассчитал деньги на питание. Должно хватать при некоторой экономии. Вот если бы еще…
Школа была рядом. Через дорогу от артели сад, за ним и она. Днем он свободен, Сходил в районо, робко попросил, чтобы разрешили учиться. Над ним посмеялись. Пошел в райком комсомола. Там поговорили участливо, позвонили в районо и сказали, что ничем помочь не могут. Через
Написал в облоно. Там заявление Саши нашли настолько нелепым, что не стали и отвечать. Дядя Доня был прав!
В начале второй четверти, в морозный ноябрьский день, к удивлению учеников Нязепетровской средней школы, Саша поднялся на второй этаж и спросил, как пройти в шестой класс.
— А тебе зачем?
— Буду учиться.
— Такой большой и в шестом классе?!
На это возразить было нечего — ему шел семнадцатый. Саша стоял, неловко переминался с ноги на ногу, растерянно улыбался, чувствуя, как кровь заливает ему лицо, а на лбу проступает липкая испарина. Решившись явиться в школу без направления, он продумал, казалось бы, все, а такого вопроса не ожидал.
Из затруднительного положения Сашу вывела чья-то крепкая рука, взяла под локоть и повела. Нашелся человек, который искренне возрадовался появлению еще одного переростка — второгодник Колька Кудрявцев. Кудрявцев был тоже выше и старше всех, ходил в валенках-бахилах, всегда взлохмаченный и всегда с расстегнутым воротом рубашки. Занятия посещал аккуратно, честно отсиживал на последней парте положенные часы и ничего не делал. Учиться Колька не хотел принципиально и ходил в школу лишь потому, что отец крепко драл ремнем. Когда ему становилось особенно скучно, а такое случалось часто, Колька доставал какую-нибудь приключенческую книжку и углублялся в чтение, чаще же потихоньку мастерил «поджигатели» и всякие другие нужные вещи. К этому привыкли и учителя и ученики и не обращали внимания.
— Садись со мной, — горячо говорил Колька Кудрявцев, — Два двоечника будет — все веселее. Парта вот тута. Садись!
Саша втиснулся в маленькую парту и замер: что будет дальше?
Раздался звонок.
— Какой первый урок? — спросил у Кольки.
— А шут его знает… Вон у девок немецкий раскрыт. А тебе зачем?
— Надо же приготовиться.
Престарелая учительница немецкого языка Эльза Карловна обычно с учениками не здоровалась — боялась, что не услышат и не ответят на приветствие. На этот раз, едва она вошла в класс, все стихли. Это насторожило Эльзу Карловну — готовят какой-нибудь подвох? Но между ними существовал негласный договор: она позволяла на уроках вести себя вольно, ребята, учитывая это, не преступали дозволенного.
— У нас новичок! — пробасил Колька Кудрявцев.
«Сейчас выгонит!» — екнуло сердце, Саша стал подниматься, чтобы безропотно выполнить приказ, но учительница, подойдя к нему, положила ладонь на голову, заставляя сесть, и задумчиво сказала:
— Я знаю, что ты хочешь учиться. Я много раз видела, как ты стоял под окнами школы. Это очень хорошо. Я люблю прилежных учеников, но как нам поступать, если ты не видишь? — голос был усталым, надтреснутым, с явно слышимым немецким акцентом.