Все равно люблю
Шрифт:
Марко подошел и, положив ладонь на руку Стефани, остановил лихорадочное дерганье ручки двери.
– Будь наконец разумной! – твердо сказал Марко, повернув ее к себе лицом. – Так ты никуда не уедешь.
– Я… я не чувствую себя разумной. – Голос Стефани задрожал. – Я чувствую… чувствую…
И в этот момент в голове Стефани отчетливо прозвучал голос отца: “Филип сбежал с какой-то женщиной. Он оставил записку, в которой заявил, что любит ее и собирается на ней жениться, а ваша свадьба отменяется. Но теперь, когда у тебя есть Джанмарко Маринелли, это не имеет никакого значения. Правда,
Стефани уже не могла сдерживаться. Слезы, которые она с огромным трудом удерживала в глазах, потоками устремились по ее щекам.
– Стефани?..
Его голос, ставший неожиданно нежным и ласковым, сломил ее. Стефани уткнулась мокрым лицом в рубашку Марко, прижалась щекой к его широкой мускулистой груди и разрыдалась.
– Что такое?.. Стефани?.. – Марко не мог понять, почему она плачет, что могло вызвать у нее море слез. – Почему ты плачешь?
Но она только потрясла головой и разрыдалась еще горше. Он нежно обнял ее. Задавать вопросы сейчас было бесполезно – во всяком случае, пока Стефани не успокоится.
У Марко на душе кошки скребли. Он злился на обстоятельства, которые заставили его мучиться угрызениями совести, на Сильвану за ее капризное требование. Но сильнее всего Марко злился на себя – за свою слепоту, за то, что не смог правильно оценить ситуацию.
Он поверил сестре, когда она сказала, что Стефани Роуленд не любит Филипа Янга. Она уверяла, что их брак будет лишен любви и вообще какого-либо настоящего чувства. И он, глупец, принял ее слова на веру!
И до этого момента поведение Стефани лишь подливало масла в огонь презрительного отношения к ней Марко. Стефани показала себя дешевой девицей легкого поведения, которая не задумываясь прыгнула из одной постели в другую и даже не вспомнила о женихе.
Но, если она на самом деле легкомысленная и порочная, откуда это море слез? Совесть запоздало проснулась или Стефани расстроила новость, которую сообщил ей отец? Неужели она действительно переживает потерю Янга, его уход к другой? Марко не понравилось то, что он почувствовал при этой мысли. Неприятное ощущение вины и что-то близкое к ревнивой зависти. Его почему-то задевало, что Стефани нравится другой мужчина.
К этой достаточно опасной смеси, которая накалялась с каждой секундой и могла взорваться в любой момент, добавлялось сексуальное желание, которое разъедало Марко изнутри. Ему казалось, что внутри у него одна сплошная кровоточащая рана. Желание возбуждало его тело и лихорадило мозг, направляя мысли в опасное русло.
Рыдания Стефани постепенно становились глуше, из них уходило отчаяние. Вскоре она уже только всхлипывала и шмыгала мокрым носом. Марко дотянулся до коробки с салфетками, взял несколько штук и начал осторожно вытирать промокшее от слез лицо молодой женщины. Стефани поразило, сколько нежности в его длинных, сильных пальцах.
– Ну вот, теперь все в порядке, – мягко сказал Марко, выбрасывая использованные салфетки в мусорную корзину. – Ты уже можешь говорить? Почему ты плакала? Тебе надо радоваться, а не грустить. Я же сказал, что ты можешь возвращаться домой…
– Но в этом-то и дело!
– Ты не хочешь возвращаться
– Хочу, но… – Стефани в отчаянии затрясла головой. – Я не могу говорить об этом. Это не моя проблема.
– А чья, в таком случае?
Глаза Марко превратились в острые буравчики, которые впивались в нее как иголки. Стефани поняла, что он уже догадался, каким будет ответ.
– Тебя расстроил телефонный звонок. Значит, это имеет какое-то отношение к Филипу.
Стефани понимала, что Марко не оставит ее в покое, пока не получит какой-нибудь ответ. Опасаясь, что он прочтет по ее глазам то, о чем она не хотела говорить, Стефани, глядя в пол, молча кивнула, соглашаясь с его предположением.
Филип действительно играл в этой истории большую роль. Не могла же Стефани сказать Марко, в какую страшную ситуацию попал ее отец, причем по собственной вине. Стефани не знала, что известно Марко. Филип обещал ей ничего не говорить итальянцу о том, что ее отец, подделав бухгалтерские книги, украл у фирмы Маринелли деньги.
Если ее бывший жених сдержал слово, то есть еще шанс, что отец Стефани сможет как-то выбраться из долговой ямы. Шанс, конечно, крошечный, но Стефани готова была ухватиться за любую соломинку, лишь бы спасти своего грешного родителя. Упустить эту возможность – значит поставить под удар всю семью. Особенно больную мать, от которой надо скрывать жестокую правду любой ценой.
– Да, это имеет отношение к Филипу, – печально прошептала Стефани.
Она все-таки сказала ничтожную долю того, что сильно мучило ее, но она и этого не собиралась говорить Марко. Помимо всего прочего было еще немало того, в чем Стефани не могла признаться даже себе. И как она смогла бы объяснить Марко то, что плохо понимала сама? Стефани не могла воспринимать его объективно, потому что он был частью этого слишком запутанного клубка.
– Так расскажи мне, в чем там дело. Марко мягко подтолкнул Стефани к столу и усадил на стул. С отвращением посмотрев на остывший кофе, он выплеснул содержимое обеих чашек в раковину – Марко старался занять себя хоть чем-то, механическая работа отвлекает от ненужных мыслей.
А Стефани ждала, когда Марко посмотрит на нее. Трудно было разговаривать с прямой, напряженной спиной. Если бы она могла видеть хотя бы его лицо…
Но, когда Марко наконец повернулся к ней, Стефани вздрогнула. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. У Стефани появилось ощущение, что презрительный взгляд Марко прожигает ее кожу в тех местах, куда он направлял его. Его красивые чувственные губы растянулись в жесткую прямую линию.
– Твое нежелание возвращаться домой связано с Филипом? – спросил Марко.
– Ему… ему нужна была жена. – Стефани приходилось выдавливать из себя слова. – И он… он попросил меня помочь ему.
– Почему тебя?
– Дед Филипа не одобрял его образа жизни. Он хотел, чтобы внук остепенился и завел семью. Если Филип в этом году найдет себе невесту, которая устроит старика, тот не вычеркнет Филипа из завещания. Тогда он получит деньги, фамильный дом и многое другое.
Лицо Марко окаменело. С какой легкостью Стефани была готова продать себя! Ему не нравилось, какой оборот принимает эта история.