Всё разрушающий прибой
Шрифт:
— Бабуля? — я вгляделась в темноту. Плотные шторы были задернуты, но тусклый свет из коридора косо проникал в комнату, освещая маленькую фигуру на кровати.
— Бабушка? — Я подошла к кровати. Половицы заскрипели под кроссовками. Воздух был наполнен лекарствами и болезнью. Зная, что она умирает, и видя её такой, неподвижной и безмолвной, мне захотелось заставить её бороться с болезнью внутри. Я думала о тех годах, что мы провели вместе, и о тех, что упустили. Она также пропустит всё то, что я сама боялась пропустить.
Я включила
Словно почувствовав, что я смотрю на неё, бабушка открыла глаза. Она прищурилась от яркого света.
— Молли? — Её голос звучал устало. Лицо было бледным, мышцы под морщинистой кожей напряженными.
— Я здесь. — Я опустилась на колени возле кровати и сжала её руку. Её кожа была холодной.
Она улыбнулась, слегка дрогнув верхней губой, но все же улыбнулась.
— Надеюсь, ты не голодна. Я сегодня не приготовила ужин.
Бабушка все время хотела заботиться о других, даже на грани изнеможения.
— Не переживай. Я позабочусь об ужине. Мы что-нибудь закажем. Как тебе такой вариант?
Бабушка хмыкнула, пытаясь сесть. Она боролась с матрасом, простыни сбились вокруг её ног.
Я приподняла её за плечи и подложила под голову подушки.
— Лучше?
— Намного. — Она облизала губы.
— Голова болит? — спросила я, положив свою руку на её.
Бабушка утвердительно хмыкнула:
— Теперь я в порядке. Я поднялась сюда, чтобы немного отдохнуть и уснула. Который сейчас час?
Я бросила взгляд на часы у кровати.
— Почти семь вечера. Ты голодна?
— Не очень. — Бабушка вытащила руку из-под моей и похлопала её. — Фиби рассказала мне о сегодняшнем приключении. Как там все?
Правый уголок моего рта дернулся.
— Мы выжили.
Бабушка улыбнулась, плотно сжав губы.
— Я так и подумала. А теперь расскажи, что у тебя на уме. Ты ведь знаешь, что я чувствую такие вещи. — Она усмехнулась, и легкая улыбка коснулась моих губ.
Я вздохнула, выдыхая напряжение от долгого, мучительного дня.
— Я не утонула, как предвидела Кэсси. Вообще-то, Кэсси никогда не говорила, что я утону. Это я так предположила. На самом деле, она увидела, как я задыхаюсь. Я подавилась едой после пережитого волнения на пляже, о котором ты уже слышала. — Опустив голову, я посмотрела на её руку, лежащую поверх моей, на контраст кожи, тонкой и постаревшей, которая разительно отличалась от моей.
Я сделала глубокий вдох.
— Оуэн говорит, что мое сердце остановилось. Думаю, я умерла, я не уверена, но что бы там не произошло, я кое-что испытала. Я попала в какое-то место и видела отца.
Бабушка глубоко вдохнула, её грудь размеренно поднималась. Я ободряюще сжала её руку и рассказала о своем предсмертном опыте. Как отец пришел за мной и как я снова и снова слышала слова «Это твоя вина».
— Именно это он мне сказал сразу после того, как убил маму, и
Бабушка покачала головой на подушке.
— Ты не виновата в смерти своего отца.
— Теперь я это понимаю, — кивнув, ответила я. — Думаю, поэтому я видела его, а не маму, куда бы я там не попала. Годы копившейся вины, наверное.
— Ты также не виновата в смерти своей матери.
— Знаю. Отец винил всех, кроме себя. Он так и не взял на себя ответственность.
Бабушка напряглась.
— Нет, милая. Это моя вина.
Воздух застрял у меня в горле. Я подняла на нее взгляд.
— В чем? В маминой смерти?
Выражение ее лица стало печальнее, чем я когда-либо видела. На глазах заблестели слезы.
— Это я убедила её уйти от твоего отца. Она собирала чемодан, когда он вернулся домой раньше, чем мы ожидали. К его возвращению она должна была уже уйти.
— Моя мать собиралась уйти? Куда бы она пошла? — Мой голос прозвучал слабо.
— В приют для женщин. Я надеялась, что с помощью психотерапии она наберется смелости подать заявление о домашнем насилии и наконец разведется с ним. Ты уже уехала и была бы в безопасности. Вот почему твоя мама настояла, чтобы ты поступила в колледж. — Бабушка сжала пальцами простынь. — Брэд убил её из-за меня, потому что я убедила её уйти от него.
— Вот почему ты не разговаривала со мной, — сделала вывод я. Мы обе чувствовали вину из-за того, что сделали в тот день.
— Да, это одна из причин, — созналась бабушка. Она опустила взгляд на руки. — Мне было чрезвычайно больно чувствовать её боль. Я устала переживать из-за того, как Брэд обращался с ней. Она была слабой и безропотной и смирилась со своими обстоятельствами. Она пыталась, но не всегда могла скрыть от меня свои эмоции, потому что он разрушил её уверенность.
И именно поэтому бабушка испытывала очень глубокое чувство вины, глубокие коричневые борозды прорезали ее желтую ауру. Я отстранилась назад. Будучи эмпатом, бабушка не только видела, как мой отец обращался с мамой, но и чувствовала это. И, возможно, со временем она начала чувствовать себя так же, как и мама. Изнуренной. Ничтожной. Недостойной. Такой же ненормальной, как мы с мамой.
Ноги бабушки беспокойно задергались под одеялом.
— Я блокировала свои мысли от тебя, потому что не хотела, чтобы ты узнала, что я натворила. Твой отец не убил бы Шейлу, не отошли я её. Я боялась, что ты возненавидишь меня, и тогда я потеряю и тебя тоже.
И на какое-то время она потеряла меня. Я отгородилась от неё и уехала из Пасифик-Гроув по своим собственным причинам и из-за чувства вины. Мне хотелось ненавидеть бабушку и злиться на неё именно по тем причинам, которых она боялась. А еще мне хотелось плакать из-за того времени, что мы потеряли, потому что обе были такими, черт побери, упрямыми и переполненными стыдом.