Все реки петляют
Шрифт:
— Я и предки мои, сколько трудов положили, пока замирили всех на землях Строгановым жалованных! Ведь буквально целое войско приходится содержать! А всё равно, то там набегут, то тут наскочат. Твои-то, Софья, людишки оттого до Тобольска добегают, что опасаются туземцы шайтан-челна да фальконетов, кои дальше бьют, чем их стрелы долетают. Так ведь и сами воеводы, что по крепостицам сидят, тоже люди суровые, и порядки свои блюдут строго. Прокурором-то в этих местах медведь, а закон — тайга, — вздохнул Григорий Дмитриевич.
Обратно до Чусовой мы снова ехали поездом. Пусть и не по железной дороге, а
Завернули в Соликамск, который стоит на старой дороге через Урал, ведущей в Верхнетурье. Опять молебен, застолье, беседы с воеводой и иными именитыми людьми. А потом пошли мы через две Кельтмы на реку Вычегду благоустроенным каналом. Меня интересовали шлюзы — так они самые простые, вроде ворот. Причём первый был настежь распахнут — только северный сдерживал воду, но превышение уровня оказалось небольшим, сантиметров десять. Дальше вниз по течению бежали быстро. Погода ясная, ночи лунные, река знакомая, да ещё и навигационные знаки по берегам подсказывают наилучший путь.
В Котласе государь крепко пристал к Гарри Смиту и Аптекарю с вопросом о нержавейке. Там не всё просто — чугун для неё выплавляют из смеси трёх руд. Все три — железные, но в каждой свои примеси. Выделить эти примеси химикам пока не удалось, поэтому плавки на заводике, что расположен у реки Сысолы, ведутся исключительно по рецептуре, установленной опытным путём. А вот в конверторе чугун продувают воздухом не просто так, а не позволяя азоту, избавившемуся от кислорода, уходить. И заканчивают процесс, добившись давления в двадцать атмосфер. Сразу поясню, что и печь, и тигель, и трубка выполнены из платины. В одной плавке получается килограммов пятьдесят нержавеющего металла, хорошо поддающегося холодной штамповке. Штампы приходится делать из тигельной стали.
Эвристичненько, в общем, но круто просто до жути. Государь, как увидел ложку из этого сплава — сразу себе забрал и потребовал вторую для Лизы. Он к Рисовальщице хорошо относится и всячески заботится и о ней, и о сынишке — два месяца в одной лодке плывём, так что успели заметить.
А потом Пётр выложил на стол золотую монету, где на одной стороне изображена царевна, а на другой он и брат его — два царя.
— Сестрица велела отчеканить сей золотой, да раздать в награду за крымские походы. Я было прогневался, что она и себя сюда втиснула, а потом переменил настроение. Это надо же было выдумать такое! Двух царей на трон посадить и себя не забыть. Я этими монетами и Катькин экипаж пожаловал, так они, охальники, что измыслили — золотую петельку сверху припаяли и на одежде носят. Вот, мол, какие мы отважные да заслуженные. И не отберёшь — сам давал. Да и мне почёт, что ценят награду. Вот ведь подлая ты англичанка — постоянно меня озадачиваешь.
Так скажите мне, умельцы, — поворотился он к парням, —
— Пробовать надо, государь, — откликнулся Билл из Дальних Вязов. Он, оказывается, нынче здесь. Привёз с Камы меденосных песчаников и занялся технологией извлечения меди и выделкой из газов серной кислоты. То есть от лабораторного этапа перешёл к технологическому. Он хороший организатор, но в практической области предпочитает обратиться к людям сведущим. Именно потому он и является толковым руководителем, что умеет запрягать других, когда сам не уверен или некогда.
Ну а мы поторопились в Архангельск — Пётр нынче на редкость нетерпелив. Такое ощущение, что у него созрел некий план, ради осуществления которого он торопливо прощупывает почву, лично знакомясь с просторами подвластной ему территории.
Действительно — здесь нас дожидался дядя Фёдор, однажды сходивший мангазейским ходом, запрещённым более полувека тому назад. Вот с ним государь и толковал за закрытыми дверями, время от времени требуя закуски. Собутыльник государя так и заснул за столом, а Пётр вышел на своих ногах и уединился с Лизой, которая понятливо прихватила с собой кипу бумаги и пучок перьев. Полагаю, до дела молодого у ребят на этот раз не дошло.
Собственно, появившаяся через час с чем-то Лизавета так и сказала: — Наконец-то угомонился, окаянный. Просто не понимаю, как можно держать в голове столько мыслей! Кстати, он опять собирается послать "Селену" в Охотск, на этот раз с целым отрядом на борту. Переживает за то, что маньчжурам весь Амур отдали. И ума не приложит, как это дело поправить.
"Незамерзающий порт на Дальнем Востоке" — припомнил я для моей реципиентки. Да уж! Чего-чего, а великих прожектов Пётр I затеял великое множество. С него станется начать тянуть брусовку от Урала до самого Тихого океана. Ну, или от Тобольска. Хотя, реками и до Ачинска нетрудно дойти, а уж от него до Енисея не так далеко.
— Отроков с коломенской пристани на Москву возьми, — распорядился Пётр поутру, испив рассола. — Ну что ты сверлишь меня взглядом, ненаглядная? — поворотился он к Лизе. — Мужик от страха чуть до конфуза не дошёл, потому что за его проступок живота мог лишиться. А мне от него не просто правда нужна, но с подробностями. А тебя, Софья, я до положения риз поить не могу, потому что ты кормящая. Давай, выкладывай, как на духу, сколько кораблей можешь в Охотск направить?
— Три. "Фемиду" уже вооружили и по Белу морю гоняют. Только, я слыхала, будто ты бойцов намерен туда направить, отчего им придётся лишних три месяца кантоваться в заграницах. Ох и накуролесят они там от безделья, если от пьянства не помрут, — ответила Софи.
— О чём ты? Какие месяцы?
— Уходить в Охотск нужно в конце февраля или начале марта, а с ноября по май льды в Архангельск не впускают. И не выпускают. Значит сидеть нужно где-то в заграницах. Если корабль просто с грузами, то полбеды — товарам пища не требуется. А если уйти налегке, то можно занять время перевозками чужих товаров. Но тебе же людей отвезти требуется. Причём много. То есть в тесноте. А в таком разе бежать необходимо быстро, чтобы не сомлели твои молодцы или не начали кораблю днище вышибать.