Все реки петляют
Шрифт:
"Так в чём дело, внутренний голос? — пытала меня Софочка по дороге на выход из кремлёвских палат. — Что это такое произошло с Софьей Алексеевной? Отчего она так поступила? Почему прогнала нас столь внезапно?"
"Думаю, дело в том, что мы выпали из привычных ей схем. На службу не просились, жалования не требовали, а предложили то, что ей самой надобно. Согласись — морская торговля России нужна. И внутренняя транспортная связь тоже. Уж кто-кто, а правительница это понимает лучше всех. Хорошо, что отец не стал свою челобитную подавать, а то окончательно свернул бы бедной женщине мозг. Ведь наверняка сама репу морщит, как бы товары русские подороже сбывать прямиком там, где
"А причём здесь вера?"
"Так попы местные много власти забрали. Над умами людскими и над помыслами властительскими. Даже вон раскол у себя учинили. Не знаю я в чём там закавыка. Припоминаю, спорили они про то, сколькими пальцами креститься следует."
"Ты-то тремя перекрестился на икону", — напомнила мне реципиентка. Надо же, а я и не обратил внимания на собственную выходку, потому что это уже стало для меня рефлексом. То есть, поступать, как все окружающие — увидел образа, сделал одухотворённую мосю и осенил себя крестным знамением. Сонька, кстати, не противится. Поняла, что это для местных словно сигнал "Я свой". Она в вопросах мимикрии всегда следует за подругой своей — Мэри.
Соньке тринадцать. Петр Алексеевич, насколько я высчитал, парой лет старше. То есть ему или пятнадцать, или четырнадцать.
Откуда такая неуверенность? Загвоздка в различиях в летоисчислениях. На Руси нынче время отсчитывают от сотворения мира, то есть сейчас здесь идёт семь тысяч какой-то год. А в Европах считают от Рождества Христова. Кроме того, что имеется различие в Юлианском и Григорианском календарях в то ли двенадцать, то ли тринадцать дней, так ещё и год в каждой стране начинают по-разному. Кто с марта, а кто и с сентября. Так что запутаться проще простого, если не сесть с бумажкой и не провести подробные выкладки.
Так вот, начинать вычисления мне нынче недосуг, потому что в нашей гостиничной гостиной сидят на диванчике бедро к бедру юный долговязый царь Пётр Алексеевич и Лиза-рисовальщица, склонив головы над распахнутой папкой с эскизами, набросками и прочей графикой, и водят пальцами по листам.
— Здрав будь, герр Питер, — брякнул я машинально, припомнив, как этот человек велел к себе обращаться… во много более зрелом возрасте, причём в кинофильме.
Подросток поднял голову и ответил по-немецки. Ни я ни Софи ничего не поняли, потому что ни про "Гитлер капут", ни про "хенде хох" сказано не было.
— Ихь шпрехе дойче нихт, — откликнулся я рефлекторно. — Или можно на латыни общаться, но давай перейдём на русский.
— Изрядно горазда дщерь твоя, Агата Кристобальевна! — послышался голос из-за стола, где матушка потчевала вином представительного мужчину, одетого, как на мой взгляд, в стиле польской шляхты. То есть в богато отделанный кафтан из драгоценной ткани. Говорил он на латыни, но имя произнёс по-русски.
— Приятно слышать, Борис Алексеевич! — с улыбкой ответила маменька, после чего познакомила меня и папу с гостем — князем Голицыным — воспитателем подрастающего будущего императора. Пока шёл обмен любезностями, я судорожно вспоминал — кто этот человек. Вот не помню я о таком… конкретно. Хотя, этих Голицыных всегда хватало — хоть сколько-то, но было на слуху в любой исторический период. Теперешний фаворит царевны тоже Голицын — это у меня уже свежая информация из нынешних времён. Так тот, ещё один Голицын, который Василий Васильевич, чуть ли не правителем считается, потому что в разумность женщин современники моей реципиентки категорически не верят, а в то, что её ближайший сподвижник куда мудрее уже потому, что носит штаны, верят.
Пётр же, про которого, естественно, никто не забыл, поднялся
— Ты настоящий корабль по морям водишь?
— Да, государь, — ответила на этот раз Софочка.
— Покажешь, — это был не вопрос, а повеление.
Сонька исполнила книксен, что в высоких сапогах и брюках выглядело чересчур прогрессивно.
Я принялся вспоминать всё, что помню о юношеских и подростковых годах будущего Петра Великого — не так уж много. Потешные полки, ботик, пальба из пушки и штурм игрушечной крепости. Всё это без привязки к датам и без имён участников событий. Позднее, повзрослев, этот человек интересовался множеством профессий, напряжённо учился, энергично добиваясь исполнения задуманного. Даже окно в Европу прорубил, перелив церковные колокола в пушки. Значит, с металлом в стране было напряжённо. И это лет через пятнадцать, если отсчитывать от сегодняшнего времени. Отсюда вопрос: Чем занимаются Строгановы? Которые настолько богаты, что могут позволить себе заказывать предметы роскоши прямиком из Голландии. Там ведь, кажется, даже оконное стекло было в грузе. Хотя я точно помню — Урал, на который эти Строгановы опирались, был для России источником и меди, и железа.
А пока у меня есть только одна возможность — сетовать на то, что историю этого периода знаю слишком поверхностно. Так я в эти времена и не собирался попадать. Как и в другие, впрочем. И вообще попадать.
Пока я копался в воспоминаниях, будущий царь, который пока только заготовка монарха, наслаждался обществом не слишком скованных девочек. Его расспрашивали о ремёслах, которые тот осваивал. Делая при этом достаточно содержательные замечания и интересуясь деталями проведения отдельных операций.
— Ах! — хлопнула ресничками малышка Кэти. — Строгать рубанком широкие доски — это очень тяжело. Железка всё время норовит "отпустить" стружку и проскользнуть вперёд. Мальчишки смеются надо мной, говорят, что нужно больше кушать. А я кушаю, но не толстею и не делаюсь сильной и тяжёлой. Но на шкафу уже семь раз подтягиваюсь. И отжимаюсь восемь. Но работать на токарном станке по дереву мне не позволяют.
— Ну да, держать резец нужно сильно, — поддержал нашу манюню Пётр, и перевёл внимание на рассмотрение Лизиных рисунков. — Так для чего эта палка?
— По ней скользит передняя кромка паруса, когда его поднимают, — пояснила Консуэлла. — А ещё какими ремёслами ты занимался?
Идет обычная процедура знакомства школяров с новичком. Парнишку расспрашивают о интересах, о навыках — прицениваются к предстоящему сотрудничеству. Так уж сложилось в нашей школе за многие годы, потому что после грызения науки за партой с этим человеком, возможно, придётся один сортир чистить. Или держать оправку, по которой он ударит молотом.
Но в данный момент меня интересует не венценосный недоросль, а его спутник. Который теперь общается с нашими родителями на вполне разборчивом английском. Оказывается, этот человек не только служит дядькой при подрастающем государе, а ещё и возглавляет иноземский приказ. Тот факт, что он привел Петра на Кукуй наводит на мысль — воевода Архангельский известил о нас не только прямое начальство — царевну, но и родню — вдовствующую царицу. Остаётся понять, идём мы по разряду диковинок, или кому-то что-то из-под нас нужно?
— Мы сегодня, когда папа с Софи ходили подавать челобитную, засекли прохождение солнца через меридиан и отметили по деревянным часам истинное местное время, — сообщила Кэти. — А сейчас луна показалась, причём стоит довольно высоко. Пойдёмте измерять долготу.
Подхватив под локотки нашего юного гостя девочки повлекли его на двор.
— Профессор, — попросила от двери Лиза, — засеки, пожалуйста время, когда снежок ударится в стекло.
— А почему нельзя взять часы с собой? — не понял Петр. — В них же нет маятника. Они с хода не собьются.