Все реки текут
Шрифт:
Но когда она, расслабившись, уже готова была заснуть, боль схватила ее снова. Теперь она скрутила ее сильнее, чем в первый раз, и отпустила не сразу.
Охваченная паникой, Дели попыталась подняться.
– Брентон!
– Я здесь, дорогая, лежи спокойно. – Его большая рука мягко удержала ее на месте. – Ты лишилась чувств, когда я выносил тебя из воды, очень милое разделение труда. Мы, вероятно, недалеко от поселка Туромьэрри. Джим пошел узнать, нельзя ли достать повозку, если только на ней удастся пробраться сквозь заросли. В любом
Схватка отпустила ее, и она смогла спросить про судно.
– Бедная наша старушка сгорела до ватерлинии; теперь она прочно сидит на песке, и мы обязательно восстановим ее. Слава Богу, баржа с шерстью уцелела. Наши деньги нам понадобятся после…
– Брентон!..
На сей раз страх в ее голосе и страдания в ее синих глазах встревожили его не на шутку.
– Ради Бога, что с тобой? Ты ушиблась?
– Брентон, я рожаю!
Он изумленно посмотрел на жену, ее страх передался ему.
– Нет!.. Только не это…
– Да! – новая схватка пронизала ее насквозь. Она в отчаянии стиснула его руку, от чего он поморщился и охнул. Только тогда она заметила, что рука у него наспех перевязана разорванной рубашкой. На минуту она забыла собственную боль и страх.
– Ты ранен?
– Я обжег руки о штурвал, когда разворачивал судно. Пришлось смазать их тавотом из румпеля, теперь только саднит немного. Тебе очень больно, родная?
– Пока не очень. Но с каждым разом болит сильнее, и мне становится страшно, – посиневшие губы Дели дрогнули; ее била мелкая дрожь, так как одежда на ней еще не просохла.
– О, Боже! Что же мне делать? – Брентон вскочил на ноги и начал в отчаянии рвать на себе волосы.
Внезапно перед ним возникла тщедушная фигурка; мокрые волосы Бена закрывали его бледное лицо.
– Прошу прощения, капитан, я принес с баржи сухие одеяла для миссис. У одного из матросов оказалась чистая пара белья, оно прокипяченное. Вам понадобятся чистое белье и горячая вода…
– Бен! Так ты что-то знаешь про эти дела?
– Да, капитан! Я много раз помогал повитухе вместе с моей матерью. Надо развести костер и вскипятить воду. А пока помогите миссис освободиться от мокрой одежды.
Капитан бросился исполнять то, что сказал ему юнга. На него жалко было смотреть – таким он был беспомощным и испуганным. В блаженных перерывах, которые наступали все реже и реже между учащающимися схватками, Дели не могла видеть без улыбки его смятение и его старания. Сама она, хотя и была взволнована, теперь уже не так боялась.
Она видела, как Брентон отвел юнгу в сторону и что-то ему сказал; Бен сурово кивнул в ответ, понимаю мол, и она догадалась, что речь шла о ней, о ее слабом здоровье и словах доктора, не советовавшего ей иметь детей. Однако страх прошел. Вся ее воля, все защитные силы были сконцентрированы на одном: выстоять во что бы то ни стало.
– О, Боже! Если бы только это прекратилось!.. – бормотала она снова и снова, хотя
И снова, как тогда, в первую ночь с Брентоном она почувствовала себя во власти чего-то, что было сильнее ее, некая неумолимая сверхсила вела ее за собой. Подобно былинке, уносимой разлившейся рекой, она, охваченная невыносимой болью, мечется в напрасных попытках избежать ее. Время от времени из груди ее вырывались стоны, потом началась рвота.
Брентон сжал голову своими забинтованными руками.
– Я не могу это видеть! Пусть кто-нибудь перевезет меня на тот берег, я поеду в Эчуку за доктором. Это может длиться часами. Куда же подевались остальные суда, хоть бы одно прошло! Если даже Джим достанет повозку, мы не сможем теперь ее увезти. Послушай, Бен…
Он сжал юнге руку и молча пошел к лодке.
Это и в самом деле длилось часами. Крупный ребенок Брентона, зародившийся в ее небольшом, хрупком теле, прокладывал себе путь медленно, в муках продвигаясь к свету.
Сила жизни не щадила сосуд, заключавший в себе новую жизнь; так семя выбрасывает из себя ростки с целью выйти на свет и начать расти; однако в этой длительной борьбе новая жизнь так же испытывает боль…
Дели смутно осознавала происходящее: уже затемно возвратился Джим Пирс; Бен хлопотал вокруг нее, успокаивал, мягкими прикосновениями вытирал пот с ее лица; фигуры мужчин маячили вокруг незатухающего костра. Эти часы показались ей очень долгими, длинней всей ее предыдущей жизни. Время будто застыло; все происходящее казалось не реальнее сна.
Дели почувствовала себя страшно одинокой, при том, что Бен находился рядом, убеждая немного потерпеть, пока прибудет доктор. И тут с внезапным побуждением, заставившим ее забыть обо всем на свете, она взглянула прямо над собой и увидела звезды.
Звезды! Вечно манящие, они величаво перемещаются по бескрайним небесным просторам, тогда как ей, Дели, кажется, что весь мир сжался до размеров крошечного пространства, в котором она принимает муки, чтобы дать жизнь своему первенцу. Млечный путь пролег по ночному небу, будто светлая река. Сверкающий бриллиантами Скорпион склонился к западу, точно гигантский вопросительный знак, извечный вопрос, остающийся без ответа.
Уже далеко за полночь началась последняя стадия родов. Теперь Дели не сомневалась, что умрет: нельзя вынести такое и остаться в живых. Но ей было все равно: какой бы ни был конец, лишь бы все кончилось, думала она, как бы со стороны слыша звериный вой, исходящий из нее самой. Затем ее охватило блаженное бессознательное состояние. Когда она пришла в себя, болей больше не было, однако чувство отрешенности осталось. Она не испытывала стыда перед Беном, помогавшим ей в весьма интимных вещах: они были будто двое посвященных в некое магическое действо, освободившее их от всего наносного и ложного.