Все романы Роберта Шекли в одной книге
Шрифт:
— А вы можете предпринять что-нибудь против моего хищника? — спросил Кармоди.
— Нет, не могу. И ничего не сделал бы, даже если бы и мог. Пожирание — закон природы. Даже богов иногда пожирает Рок. Вы не должны быть исключением из универсального правила.
— Так я и думал, что вы скажете что-нибудь в таком роде, — вздохнул Кармоди. — Но хоть чем-нибудь вы мне помочь можете? Намек там какой-нибудь или признак, по которому можно отличить мой мир от мира хищника…
— Для меня отличие очевидно, — сказал Сизрайт. — Но мы с вами воспринимаем мир по-разному. Вам не помогут мои наблюдения, мне не помогут ваши. Ну что ж, пока вам удавалось уходить
— Да, мне везло. Пока.
— Значит, вы счастливчик. Вот у меня есть мастерство, но нет везенья. И кто скажет, что важнее? Не я, сэр. И, конечно, не вы. Так что мужайтесь, мистер Кармоди. Смелость, знаете… э-э… планеты берет. Верно? Так что изучайте миры, берегитесь иллюзий, выходите сухим из воды и не прозевайте с перепугу свой подлинный мир.
— А что, если я нечаянно прозеваю? — спросил Кармоди.
— Тогда ваши поиски не кончатся никогда. Только вы сами можете узнать свою настоящую Землю. Если же вы не найдете ее среди самых вероятных, будем искать среди просто вероятных, потом — среди менее вероятных, а потом — среди наименее вероятных. Число возможных Земель не бесконечно, но у вас просто жизни не хватит осмотреть их все и опять начать сначала.
— Ну ладно, — неуверенно сказал Кармоди. — Видимо, другого пути нет.
— У меня нет другого способа помочь вам, — подтвердил Сизрайт. — И не думаю, что вообще есть другие способы. Если хотите, я наведу справки в соседней галактической системе. Но это потребует известного времени…
— Боюсь, что времени у меня нет, — вздохнул Кармоди. — Вероятно, мой хищник уже близко. Прошу вас, мистер Сизрайт, приступайте. Посылайте меня на ближайшую из вероятных Земель. И благодарю вас за заботу и терпение.
— Пожалуйста, — легко согласился Сизрайт, явно довольный. — Буду надеяться, что самый первый мир и окажется тем, который вы ищете.
Он нажал кнопку на своем столе. В первый миг ничего не произошло. Но как только Кармоди мигнул, все свершилось. Его доставили на место — прямиком на Землю. Или на точную ее копию.
Часть IV
Какая земля?
Глава 22
Кармоди оказался на опрятной равнине. В синем небе сверкало золотое солнце. Он медленно огляделся. Впереди, в полумиле от него, виднелся небольшой город. Он был построен не в обычной американской манере — с бензоколонками на окраине, щупальцами сосисочных, каймой мотелей и панцирем свалок. Скорее он был похож на итальянский городок, раскинувшийся среди холмов, или же на швейцарскую деревню, которые внезапно возникают перед вами и так же внезапно пропадают — без преамбул и пояснений, сразу являя вам и свой центр, и окраины, и ничего не приукрашивая.
Несмотря на эту чужеродность, Кармоди был все же уверен, что городок американский. И он осторожно двинулся к городу, готовый, чуть что не так, стремительно броситься прочь.
Однако все было в порядке. Город выглядел приветливо, щедро распахивая перед ним свои улицы и радушно улыбаясь широкими витринами. Углубляясь в город, Кармоди обнаруживал все новые и новые приятные места. В центре его поджидала площадь, похожая на итальянскую пьяццу, только поменьше размером. Посреди этой пьяццы был фонтан — мраморная копия мальчика с дельфином. Из пасти дельфина била струя чистой воды.
— Надеюсь, вам нравится? — произнес голос за левым плечом Кармоди.
Кармоди не отпрянул в ужасе. Он даже не повернулся. Голоса, раздающиеся у него
— Очень мило, — сказал Кармоди.
— Я сам построил все это, — продолжал голос. — Мне казалось, что фонтан, несмотря на архаичность концепции, эстетически оправдан. А эта пьяцца со скамьями и тенистыми каштанами — точная копия площади в Болонье. Снова повторю: я не боюсь упреков в старомодности. Истинный художник, как мне кажется, использует все, что считает необходимым, будь оно тысячелетней давности или только вчерашнее.
— Согласен целиком и полностью, — сказал Кармоди. — Позвольте представиться. Меня зовут Томас Кармоди.
Улыбаясь, он обернулся с протянутой рукой, но за левым плечом никого не оказалось, как, впрочем, и за правым. На площади никого не было.
— Извините меня, — произнес голос. — Я не хотел напугать вас. Думал, вы знаете…
— Знаю что? — спросил Кармоди.
— Знаете обо мне.
— Понятия не имею. Кто вы? Откуда говорите?
— Я голос города, — сказал голос. — Или, выражаясь точнее, я и есть город. Говорящий город, говорящий сейчас с вами.
— Неужели? — насмешливо бросил Кармоди. И сам себе ответил: «Да. Полагаю, что это так. Говорящий город? Подумаешь!»
Город так город. Кармоди даже не очень удивился. Ему надоело, по правде говоря. Он уже встречался со множеством существ гигантских размеров, обладающих сверхъестественными способностями. А сколько раз его швыряло из одного конца Вселенной в другой! Силы, твари и воплощения кидались на него со всех сторон, так что временами он даже терял хладнокровие. Кармоди был рассудительным человеком; он понимал, что существует межзвездная иерархия и что человек стоит в ней не слишком высоко. Но гордость у него тоже была. Он считал, что и человек чего-то стоит — и не только для себя самого. Если ты только и делаешь, что охаешь, ахаешь и чертыхаешься, встречаясь со всеми этими инопланетными штуками, то о каком самоуважении можно говорить? А Кармоди не хотел терять самоуважения. Это было то немногое, что у него пока еще оставалось.
И потому он отвернулся от фонтана и спокойно пересек площадь, словно разговаривал с городами каждый день и все это давно ему надоело. Он прошелся по нескольким улицам и проспектам, заглядывая в витрины лавок и рассматривая дома, и немного постоял перед статуей.
— Ну? — спросил город через некоторое время.
— Что «ну»? — тут же отозвался Кармоди.
— Что вы думаете обо мне?
— Вы — о'кей.
— Только о'кей?
— Видите ли, — сказал Кармоди, — город это город. Если знаешь один, то, в сущности, знаешь и все остальные.
— Это не так! — воскликнул город, явно уязвленный. — Я заметно отличаюсь от всех других городов. Я — уникум.
— В самом деле? — Кармоди пожал плечами. — А по-моему, вы выглядите как скопление плохо подогнанных частей. У вас тут итальянская площадь, группа греческих статуй, позднеанглийская готика, нью-йоркский многоквартирный дом старого стиля, калифорнийская сосисочная, похожая на портовый буксир, и бог знает что еще. Что тут уникального?
— Уникальна комбинация всех этих форм в осмысленном ансамбле, — возразил город. — У меня внешнее разнообразие при внутреннем единстве. Эти старые формы вовсе не анахронизмы. Каждая представляет определенный стиль жизни и, как таковая, занимает отведенное ей место в хорошо отлаженной машине для поддержания жизни, каковой является город.