Все романы Роберта Шекли в одной книге
Шрифт:
Марсель оказался юным, худощавым, белокурым и симпатичным. Похожим на молодого Жан-Пьера Омона. И к тому же он, видимо, завивался.
— Да, заказ принимал я. Но ничего необычного не заметил. Они просто сидели и довольно мило беседовали. А когда все это случилось, я уже ушел, вы же знаете.
— О чем они говорили? — спросил Хоб.
Марсель вытянулся с оскорбленным видом.
— Я никогда не подслушиваю разговоры клиентов, мсье!
Тут вмешался Жан-Клод.
— Слушай сюда, mon vieux! [180] Я с тобой не шутки шутить пришел. Ты ведь официант, n'est-ce pas? [181]
180
Старик (франц.).
181
Не так ли? (франц.)
Хоб поморщился, однако промолчал. Он не одобрял методов Жан-Клода, считая их чересчур грубыми. Но, следует признаться, эти методы были действенными. Удивительно, до чего просто запугать человека!
— Мсье, вам незачем мне угрожать, — с достоинством ответил Марсель. — Повторяю, я не привык подслушивать. К тому же они говорили по-английски и по-испански, а я этих языков не знаю.
— Не испытывай мое терпение! — пригрозил Жан-Клод. — Ты что-то знаешь, провалиться мне на этом месте! Я это вижу по твоей глупой харе и по тому, как ты переминаешься с ноги на ногу. Кончай вилять! В последний раз говорю, рассказывай все, что может нам пригодиться.
— Я почти ничего не знаю, — сдался Марсель, — но, может, вам пригодится карта?
— Карта? Какая карта? Про карту хозяин ничего не говорил.
— Должно быть, они убрали ее прежде, чем он подошел.
— Ну, так что за карта?
— Они тыкали в нее пальцами и смеялись. Мсье, я действительно не понимал, что они говорят. Но вели они себя так, словно обменивались воспоминаниями и указывали на места, где произошли какие-то события.
— А что за карта?
— Дорожная карта, с расположением бензоколонок. Испанская.
— А какого места?
— Я не видел. Наверно, часть Испании.
— Оч-чень хорошо, — сказал Жан-Клод. — Ну, раз ты начал, так продолжай. Что еще?
— Больше ничего, мсье.
— Должно быть что-то еще! Как выглядел тот человек?
— Он сидел в тени. Но я приметил, что он очень загорелый. Похоже, средних лет. И на пальце у него было кольцо с изумрудом.
— Ты уверен, что это был изумруд?
— Может, и стекляшка, откуда я знаю? Но она была бриллиантовой огранки. Какой дурак станет так возиться со стекляшкой?
— Что еще ты можешь сказать про его внешность?
— Ничего, мсье.
— Ну, тогда насчет их разговора. Хоть что-то ты помнишь?
— Только «a votre sante». [182] Это они сказали по-французски. Когда чокались. Потому я и запомнил.
— Который это сказал?
— Другой. Не тот, которого убили.
— А тот, которого убили, что ответил?
— Он ответил: «И вам того же, сеньор».
— Сеньор — а дальше? Имя он назвал?
— Понятия не имею. Он издал такой странный булькающий
182
За ваше здоровье! (франц.)
— Молодец, — сказал Жан-Клод, похлопав официанта по щеке. — Видишь, как хорошо получилось? Ну что, Хоб, пошли? Здесь мы больше ничего не раскопаем.
— Ну, и что это нам дает? — осведомился Жан-Клод, когда они вышли на улицу.
— Смуглый или загорелый мужчина. Родной язык которого, скорее всего, не французский, а, вероятно, английский либо испанский. И в его имени, возможно, есть двойное испанское «р».
— Не густо, — заметил Жан-Клод.
— И все же кое-что. Может, на Ибице мне удастся узнать побольше.
— Хочешь, я поеду с тобой? — спросил Жан-Клод.
— Был бы очень рад. Но тебе придется самому оплачивать проезд и все расходы. Финансы агентства в плачевном состоянии.
— Ну, тогда я останусь тут, в Париже, столице мира. Я просто хотел помочь…
— Чрезвычайно любезно с твоей стороны.
Глава 9
Фошон показал Хобу записную книжку Стенли.
— Одолжение коллеге, — саркастично заметил он.
Единственное имя, которое что-то говорило Хобу, — Эрве Вильморен, молодой французский балетный танцовщик, который делил свое время между Парижем и Ибицей. Фошон уже допросил его, но теперь Хоб расследовал дело Стенли по поручению Тимоти Бауэра и потому решил, что лишний разговор с Эрве не помешает. К тому же Фошон не показал ему результатов беседы.
Эрве неохотно согласился встретиться с Хобом в своей квартире на рю де Пере, которую он делил с еще несколькими танцовщиками. Хоб явился часов в одиннадцать утра. Эрве был молод, очень строен, мускулист. Русые волосы подстрижены под Нижинского в «Послеполуденном отдыхе фавна». Он был одет в хорошо пошитые синие джинсы в обтяжку, подчеркивавшие крепкие бедра, и голубый кашемировый свитер с закатанными рукавами, обнажавшими безволосые смуглые руки.
— Я уже рассказал инспектору Фошону все, что знаю! — предупредил Эрве.
Хоб покачал головой.
— Позвольте уточнить. Вы рассказали инспектору Фошону все, что сочли возможным. Эрве, меня вы знаете. Я вас не заложу. Стенли продавал наркотики?
— Только не мне! — улыбнулся Эрве. — Я наркотиков не покупаю. Мне их и так дают.
— Я вовсе не обвиняю вас в том, что вы тратили на них свои деньги, — сказал Хоб. — Но ведь у вас куча друзей, которые их употребляют?
— На этот счет я ничего не знаю, — ответил Эрве.
— Да брось, Эрве! Мы же с тобой вместе ловили кайф. На тусовке у Джонстона. Ты пришел с Эльмиром де Ори, помнишь?
Все это время Эрве старался быть серьезным. Но теперь его точеные губы расплылись в невольной улыбке.
— Славный был вечерок!
— Да, и калифорнийская дурь неплоха. Послушай, Эрве, я вовсе не пытаюсь тебя подловить на чем-то незаконном. Я просто хочу узнать, почему убили Стенли. Я работаю на его брата. Я не стану доносить ни о чем из того, что ты мне расскажешь.
Эрве поразмыслил и, видимо, решил, что Хобу можно доверять.
— Он продавал новый наркотик. Сказал, он называется «сома». Стенли с него тащился. Говорил, что это ужасно дорогая штука, но совершенно забойная. Я дал ему несколько имен. Ты же знаешь парижан, вечно гоняются за последними новинками.