Все шансы и еще один
Шрифт:
– Учтивое письмо? Такое дело не удастся уладить учтивым письмом, – сказал Мюстер. – Это было бы слишком просто. Нет, мадемуазель, вы с ним будете говорить.
– Хочешь, я схожу с тобой? – сказала участливо девушка из Женевы.
– Не надо, мадемуазель, – возразил Мюстер. – Она не нуждается в сопровождении. Ведь это же не вы ей подсказали то, что она сказала? Не вы? Так чего же?
– Господин… – произнесла Лиза.
– Меня зовут Жан Мюстер.
Он посмотрел на нее взглядом туриста, проснувшегося в тропиках и обнаружившего в своей обуви скорпиона. Должно быть, она была одной из тех,
– Сейчас не время падать. Вы и так задержали нас. Как переводчик вы недалеко уйдете, миленькая.
– Не менять же образ жизни из-за какого-то одного несчастного случая, – сказала она.
– Еще как придется поменять… Вас вычеркнут, сотрут резинкой и забудут…
Ей хотелось убежать. Это противостояние обратило ее в паническое состояние. Тыльной стороной ладони она вытерла нос. Заметив этот детский жест, Мюстер готов был пожалеть ее, но от этого только еще больше рассердился.
– Сколько вам лет?
– Двадцать один год.
В груди Мюстера перехватило дыхание: сказалась астма на нервной почве. Вынув из кармана пульверизатор, он направил в горло успокаивающую струю.
– Я задыхаюсь, – сказал он. – Вот что вы наделали.
– Если бы вы знали, в каком я отчаянии.
Она чуть ли не бегом бежала рядом с Мюстером и при этом продолжала:
– Я сожалею о том, что произошло. Что я еще могу сказать? Конечно, это случайно получилось. Я не заключала контракта на это заседание. Меня привлекли, чтобы я выручила… заменила одну немку, у которой случились преждевременные роды.
– Вы тоже немка? – спросил Мюстер.
– Нет. Австрийка.
– Вы знаете господина Же?
– Смутно. Я не очень интересуюсь политикой.
«Она разыгрывает невинность или же не знает даже, кого она оскорбила», – подумал Мюстер.
Они шли через конференц-зал. Слуховые устройства, эти вибромассажеры мозга, покрытые легкой пленкой пота, валялись на сиденьях. Надо было подняться по трем ступеням, ведущим к эстраде, пройти возле покинутого стола, покрытого валявшимися в беспорядке листами машинописной бумаги. Здесь пыль имела сладковатый привкус, как в кондитерской, закрытой по случаю траура.
Мюстер остановился перед небольшой дверью и постучал. Холодный голос ответил:
– Войдите.
Лиза не шевельнулась.
– Идите, – сказал Мюстер. – Вы что, не слышали? Входите! Да входите же! Теперь ваша очередь. Оправдывайтесь…
Горло у Лизы перехватило. Слегка
– Так это вы? – сказал он. – Это вы?
Она больше напоминала фарфоровую безделушку, чем наемного убийцу. Бледная, с большими миндалевидными глазами, с лицом, похожим в этот момент на маску.
– Я очень сожалею, сударь. Приношу вам свои извинения. У этого инцидента чисто техническая причина, даже тени желания навредить вам в нем не было.
Мужчина в упор ее разглядывал. Забавно, но ей нравилось, как ее разглядывают, это придавало ей особый интерес. Лоран протянул ей руку.
– Ну что ж, все равно, здравствуйте. Вы – странное явление.
Ей понравилось прикосновение руки депутата.
– Здравствуйте, сударь, – сказала она.
Он довольно долго держал ладонь Лизы в своей руке.
Жан Мюстер с беспокойством предчувствовал что-то неприятное. Он наблюдал за ними. У него были заготовлены слова, предназначенные для смягчения гнева, но у Лорана гнев куда-то пропал. Этот обычно смелый мужчина, наделенный вкусом к прекрасному, вел себя как плут перед женщиной, которую следовало завоевать. Он любил нравиться людям, как любят поесть и выпить.
– Вы больше похожи на девочку, опасающуюся наказания, чем на сердитого политического противника.
Он был из тех мужчин, которых возраст едва коснулся. Карие глаза сверкали золотистыми отблесками, лукавый взгляд и улыбка, скорее даже юношеская. Он был стройным и не таким рослым, как на сцене.
– Вы нашли, что я такой уж нудный тип?
«Этого не может быть, – подумал Мюстер. – Она ему нравится».
– Что я могу сделать, чтобы исправить мою ошибку? – спросила она.
Лоран окинул ее взглядом. Выразительные губы Лизы покорили бы любого епископа.
Жан Мюстер почти напрочь лишился голоса и смог только промолвить:
– Надо бы продолжить заседание и чтобы она принесла свои извинения.
– Господин Же, – сказала Лиза с покорностью, – вы можете проверить: я точно перевела ваши слова с самого начала. Не пропустила ни одного замечания, ни одного нюанса.
– Значит, у меня были удачные выражения! Это уже хорошо! Мне хочется вам верить. Вы из Швейцарии?
– Из Австрии. Мать моя – француженка, а отец – венгр.
Вспомнив об отце, она почувствовала такую печаль, что не могла больше говорить.
Лоран внимательно смотрел на нее. Должно быть, она принадлежала к тем женщинам, которых называют интересными. Была ли она естественно вызывающей, как часто бывают женщины, оказавшиеся в центре внимания мужчины?
– Не следует больше терять времени, – вмешался Жан Мюстер. – Советую вам немедленно продолжить заседание.
– Вы абсолютно правы, дорогой друг, – сказал ему Лоран. – Прошу у вас одну секунду. Как ваша фамилия, мадемуазель?
– Меня зовут Лиза Дрори.
Когда она произнесла свою фамилию, между ней и Лораном возникло лицо ее отца. Волнение, которое она только что попыталась скрыть, затуманило ее взор.