Все сказки старого Вильнюса. Это будет длинный день

Фрай Макс

– Я не убиваю, – напомнил он. – А просто помогаю сознанию покидать тело. И вполне могу обойтись без вашего согласия. Но не хотелось бы понапрасну вас мучить. Все-таки в сложившейся ситуации я сам виноват: испугался кошачьих воплей, растерялся, когда вы проснулись, упустил момент. Поэтому готов пойти вам навстречу. Пристраивайте своего кота.

Проснулась Марьяна только в половине одиннадцатого. Впрочем, в последнее время ей случалось вставать и позже: со старой работы она уже уволилась, а выходить на новую только через неделю, когда еще и отсыпаться впрок,

если не сейчас.

Мак-Кински, спавший у нее в ногах, встрепенулся, спрыгнул с кровати и помчался на кухню, предвкушая утренний ритуал кормления его величества завтраком: «Ну, маленький, ну слопай кусочек, да что ж тебе снова не так, зараза ты этакая? Ладно, не хочешь, не жри, ходи голодный до вечера… А может, тебе паштета баночку открыть? Будешь паштетик, маленький? Эй, ты куда побежал, скотина неблагодарная?» – и так далее, в том же духе, примерно на четверть часа, пока в джезве на медленном огне томится Марьянин кофе. Как только кофе будет готов, кот усядется возле кормушки и примется жевать. Мак-Кински хорошо знал, что у хозяйки есть ценности, на которые даже любимчику в его лице лучше не посягать: сон и первая утренняя чашка кофе в блаженной тишине.

Но на этот раз Марьяна не спешила на кухню. Стояла возле окна, смотрела вниз, на тихую улицу Слушку, которую успела полюбить. Привычно пожалела, что квартира всего на втором этаже, и отсюда не видно реку, скрытую за соседними домами. А с пятого такой отличный обзор! Надо, что ли, не полениться туда подняться. Посмотреть на все… напоследок.

Тьфу ты черт. Почему «напоследок»?! Мало ли, какая глупость под утро приснилась. Совсем чокнулась, мать? Что с тобой?

Мак-Кински устал ждать хозяйку, вернулся, возмущенно держа хвост трубой. Вспрыгнул на подоконник, требовательно мякнул, но тут же поймал Марьянино настроение, встревожился, боднул ее в плечо своей смешной черной башкой.

– Балбес ты дурацкий, – вздохнула Марьяна, положив руку на его теплую спину. – Представляешь, мне приснилось, что я из-за тебя не умерла.

В ответ на это откровение Мак-Кински взвыл – так же невыносимо громко, как ночью. И птицей взлетел на шкаф.

– Эй, ты чего психуешь? – потрясенно спросила его Марьяна. – Хочешь сказать, оно не приснилось? Да ну, не выдумывай. Просто ты тоже видел мой сон. Для кота вполне обычное дело; по крайней мере, так о вас говорят. Пошли лучше жрать.

От еды Мак-Кински на этот раз не отказывался. Вернее, отказывался не так, как всегда. Уткнулся в миску, что-то поклевал для приличия и тихонько, боком вышел из кухни. Марьяна не стала его уговаривать. Делай, как хочешь, радость моя.

На этот день у нее была запланирована генеральная уборка – весна на дворе, перерыв между работами, когда, если не сейчас? Но все валилось из рук, так что через час Марьяна благоразумно свернула мероприятие. Зачем вообще возиться, все равно умирать – самое позднее завтра, когда старший брат моего недотепы вернется и начнет наводить порядки. Вот если не умру, тогда и помою эти чертовы окна. И плиту, и ванну, и унитаз, – мрачно думала она.

Любви к жизни эти планы не особо способствовали, зато влечение к смерти росло на глазах. Натурально по Фрейду. Интересно, как он догадался? Вряд ли ему хотя бы раз в жизни доводилось драить унитаз.

Сама

по себе смерть, как ни странно, Марьяну больше не пугала. Потому что одно из двух: или это был идиотский сон, и тогда бояться нечего. Или не сон, но тогда, получается, ангелы смерти есть взаправду? И значит, все остальные загробные развлечения тоже; ладно, может не все, но что-нибудь точно там есть. И тогда смерть, получается, просто что-то вроде переезда в другую страну: неизвестно, как там все сложится, понравится ли, удастся ли освоиться, но все-таки это не повод ложиться на пол и кричать от ужаса. На самом деле даже интересно, как оно повернется и к чему приведет.

В общем, если бы не Мак-Кински, можно было бы махнуть на все рукой и расслабиться. Но кот! Вредный, дурацкий, никому в целом мире больше не нужный кот.

– Ни за что! – вслух сказала Марьяна. И повторила, очарованная не столько смыслом, сколько самим звучанием фразы: – Ни за что!

* * *

Едва дотерпела до обеда, чтобы позвонить Мантасу. Он сейчас работал в ночную смену и в первой половине дня спал. Позвонила в три, судя по голосу, вроде не разбудила. Хотя поди догадайся, как оно там на самом деле, Мантас всегда ей рад.

– У меня вопрос, – Марьяна сразу взяла быка за рога. – Дебильный, но очень важный. Скажи, если со мной что-нибудь случится, ты заберешь Мак-Кински?

Мантас предсказуемо всполошился.

– Господи, да почему с тобой что-то должно случиться? Ты… погоди, ты что, была у врача? И?..

– Никаких врачей. Зачем мне к ним ходить, у меня даже голова в последний раз не помню когда болела. Просто… ну знаешь, весна, мысли разные в голову лезут, сны дурацкие снятся. Видимо, я из тех несчастных придурков, которые без работы сходят с ума. Но ты все равно ответь. Только честно. Возьмешь?

– Мак-Кински я готов взять в любой день, – сказал Мантас. И, не дав ей толком обрадоваться, добавил: – Но только в комплекте с тобой. Он же меня не любит. Едва терпит – только ради тебя.

– Справедливости ради, других он даже ради меня не терпит, – заметила Марьяна. – Норовит оставить без штанов и колготок. В лучшем случае, прячется под кровать и оттуда шипит.

– Это да. Но «терпит» – недостаточное условие для счастливой совместной жизни, ты знаешь.

Он не сказал: «И поэтому не выходишь за меня замуж». Но это подразумевалось. Висело в воздухе, невыносимо звенело, как всегда в разговорах с Мантасом. Так жаль. Нет, правда, ужасно жаль, что не получается влюбиться в Мантаса. Да хотя бы спьяну его захотеть. Проклятая химия – всем хорош человек, а тебе не подходит. И сам это понимает, но все равно на что-то надеется. Такая дурацкая жизнь.

– На самом деле, если бы с тобой действительно что-то случилось, я бы взял твоего кота, – сказал Мантас. – А куда деваться. Не выкидывать же на улицу. Но ты постарайся, пожалуйста, чтобы оно не случалось еще хотя бы два года. Потому что я уезжаю.

– Куда? – удивилась Марьяна, сама не зная, огорчаться или радоваться. – И когда?

– Через две недели. В Англию. Помнишь, говорил тебе, что мне предлагают контракт в Бристоле? И ты сама сказала, что дураком буду, если откажусь. Ну вот, не отказался. Но, кстати, еще могу.