Все сокровища мира
Шрифт:
Шутка.
На самом деле беспилотник слепили в кружке при НИИ ИАРОР, о чем свидетельствовали и надписи на крыльях и фюзеляже, и два алюминиевых шильдика – надраенных, блестящих, издалека заметных.
Причем аляповатость относилась исключительно к внешнему виду самолетика и к его примитивному одноцилиндровому двигателю. Ни системы зажигания, ни вообще чего-либо, основанного на действии электричества, этот пламенный мотор не имел. Топливная смесь воспламенялось исключительно за счет сжатия… Простота – залог надежности, но в Зоне такой принцип срабатывает не всегда, не везде
Авионика на беспилотнике отсутствовала напрочь, зато навесных приборов хватало с избытком, летающая игрушка буквально щетинилась объективами, датчиками, антеннами и еще чем-то непонятным, но наверняка предназначенным для сбора информации…
На шильдиках, кроме серийного и инвентарного номеров и прочей ерунды, не относящейся к делу, имелась ценная информация. Любому, нашедшему упавший летательный аппарат, сулилась большая награда, если сообщит о том в НИИ и доставит по указанному адресу маршрут-чип со снятой с приборов информацией.
Здесь же имелась примитивная, из четырех картинок, схема – как добраться до маршрут-чипа и извлечь его, не повредив. Пособие для самых тупых сталкеров.
– Сторонники авиаразведки все-таки победили? – невинным тоном поинтересовался я у Ильзы.
К тому времени, когда мое сотрудничество с НИИ завершилось, приверженцы изучения Зоны при помощи планеров, беспилотных аэростатов и зондов-разведчиков составляли в институте маргинальное меньшинство. А генеральная линия зоноведческой науки предполагала, что такой подход станет пустой растратой бюджетных средств на аппараты, для подавляющего большинства которых первый же полет будет и последним.
Возможно, теперь маргиналам удалось доказать свою правоту и пробить финансирование для своих задумок. Но аппарат в любом случае одноразовый, как презерватив…
Надо полагать, этот моторчик поднимает его повыше в небо где-то за Периметром и дозволяет совершить перелет в Зону, а затем горючка кончается или двигатель по иным причинам прекращает функционировать, и БПЛА парит на манер планера, используя восходящие воздушные потоки и пытаясь разглядеть что-либо сквозь туман и измерить что-либо, поддающееся измерению…
Затем аппарат неизбежно падает: и если очень-очень повезет, то может упасть за пределами Зоны, вынесенный за Периметр капризом воздушных потоков. Ну а если рухнет внутри Периметра, вся надежда на сталкеров, имеющих обыкновение читать, что написано на шильдиках.
Действительно, не самое рачительное расходование бюджетных средств.
Я напрямик спросил у Ильзы, насколько справедливы мои догадки.
Она немедленно и непонятно отчего начала юлить, говоря, что совершенно не контактирует с людьми, занимающимися исследованием Зоны с воздуха, и понятия не имеет, чем они занимаются…
Ильза беспардонно лгала. Возможно, майор того и не понял, но меня-то не проведешь… Точно такой же голос и такой же взгляд бывал у Ильзы в былые годы, когда я интересовался: почему, дескать, баланс нашего общего счета никак не соответствует моим представлениям о семейных доходах и расходах?
Пока она
Я вспорол бок самолетика без всякого сожаления, достал маршрут-чип и прибрал к себе в карман. Ильза наблюдала за моими действиями неодобрительно, но вмешаться не пыталась: сама только что открестилась от сторонников авиаразведки… А я человек небогатый. Особенно после покупки Пеленгатора…
Но все-таки: отчего Ильза так старательно отмазывалась от любых связей с авиаразведкой?.. Что-то тут нечисто… что-то бывшая скрывает и не договаривает…
Майор не стал попрекать меня варварским отношением к имуществу ученых. И присвоением чипа, в добывании которого немалую роль сыграли «космонавты», – тоже не стал. Он вернулся к насущному:
– Зачем нам за насыпь, Лорд? И насчет «спуститься под землю» я не совсем понял. Считаешь, что Серая Слизь под Московским районом недостаточно разрослась? Хочешь подкинуть ей еще немного органики?
– Хочу пробраться на старые очистные… Не все туннели под городом заняты Слизью. Есть сухие, где ей делать нечего и жрать некого.
– Старые очистные? Не знаю ничего о таких… – задумчиво произнес майор. – И сам не бывал, и от других не слышал.
Судя по недоуменному виду, Ильза тоже впервые услышала это название.
– Прежде чем стать сталкером, – дружески просветил я Джей-Си, – я служил в спецбригаде Управления. А до училища увлекался диггерством…
– А я был руфером… – внес майор свою лепту ностальгии. – И что дальше?
Я пояснил:
– Думал, юношеское баловство и никогда не пригодится. Однако вот пригодилось.
И я растолковал: мы находимся сейчас в считаных метрах от берега речки Волковки, тянущейся вдоль насыпи, но с другой ее стороны.
А люди начали превращать Волковку в сточную канаву не только в последние десятилетия, когда построили на громадной площади спальные районы, совокупно называемые Купчино.
Процесс начался задолго до того, хоть и шел с меньшей интенсивностью. Раньше, в середине двадцатого века, здесь неподалеку – в те времена за городской чертой, хоть и вблизи от нее, – стояли очистные сооружения, обслуживавшие Московский район, тогда ограниченный с юга Средней Рогаткой.
Канализационные стоки очищались и сбрасывались в Волковку, все как положено… В результате речка уже тогда не замерзала даже в двадцатиградусные морозы, а про то, что в ней когда-то водилась рыба, не вспоминали даже самые древние старожилы. В Питере было много таких речек-призраков: Волковка, Дудерингофка, Мурзинка и прочие канавы с не пойми чем вместо воды…
Прошли годы и десятилетия, выросли купчинские спальники, да и соседний Московский район раздался, вытянулся к югу, и старая система перестала справляться с многократно возросшей нагрузкой. Вместо нее построили новые очистные станции, более мощные, старые установки частично демонтировали, а частично забросили на радость пронырливым диггерам… В том числе и на радость некоему семнадцатилетнему юноше, ставшему годы спустя сталкером по прозвищу Лорд.