Все совпадения неслучайны (Черная роза)
Шрифт:
– Они в такое время оба дома? – спросил Никита. – И хозяин, и экономка?
– Экономка! – фыркнул Вадим. – Обычная бабка-пенсионерка, которая ведет хозяйство. Если не пошла на рынок, то дома.
– А что она обычно покупает?
– Хороший вопрос… – пробормотал Вадим, не отрываясь от бинокля. – Я и сам был немало удивлен. Пиво покупает, самое дорогое, коньяк, сыр, шоколад, кофе самый крутой, свежее мясо, орехи, изюм, специи разные экзотические, финики в сахаре, пастилу и прочие сладости. Интересный набор…
– Да уж, – согласился Никита. – Ты что-нибудь видишь?
– Абсолютно
Никита все больше убеждался в том, что хозяин коломенского дома именно тот, о ком он думает. Тщедушное тело и изможденный вид – обманка, на которую клюют неопытные наблюдатели. Нужно сосредоточиться и проникнуть мысленным взором сквозь толстые стены… Вадим подстрахует, если что.
– Опусти свой бинокль, – сказал он, начиная сосредотачиваться. – И стой молча, не отвлекай меня.
– Ладно! – усмехнулся Вадим. – Хотя по мне, – лучше хозяина с бабкой этой из дома выманить, залезть внутрь и рассмотреть там все как следует. Оно и привычней, и надежней!
Никита не стал спорить, он просто закрыл глаза и сразу очутился в темном коридоре, теплом и пыльном, с мягким ковром на полу. Сильно пахло благовониями, табаком, кофе и еще чем-то сладковатым, дурманным. Чувствовалось притяжение камня, его горячая, красная аура, наполняющая дом. Рубин здесь! Теперь все сомнения отпали!
Никите казалось, что камень сам ведет его к своему вынужденному укрытию, источая флюиды Силы, которые невозможно спутать ни с чем другим. Итак, где же он?
Рыжий хозяин производил отталкивающее впечатление. Он сидел на огромном мягком диване, окруженный со всех сторон подушками из красного бархата и курил. Его короткие ножки не доставали до пола, а глазки, – Никита готов был поклясться в этом, – злобно сверкали в полутьме. На низком индийском или арабском столике горела свеча в серебряном подсвечнике и стоял старинный кальян, [32] – сантиметров семьдесят высотой, сделанный из драгоценных пород дерева, слоновой кости и покрытый у основания и вверху золотым листом. На золоте переливались в свете пламени не тускнеющие эмали и цветочный орнамент, сверкали цепочки, а внутри одного из медальонов вилась арабская надпись «О, Али! Вразуми меня»…
32
Кальян – прибор для курения табака в странах Азии и Африки.
– Рубин находится внутри кальяна, в резервуаре для воды! – понял Никита совершенно отчетливо, как будто бы увидел камень, свет которого делал воду алой, как кровь.
Ардалион Брониславович не изменил себе, – расстаться с рубином он не смог, и в то же самое время, серьга должна быть надежно спрятана. Рыжий неплохо справился с этой неразрешимой задачей. Он всегда любил головоломные сюжеты, обильно сдобренные изощренной жестокостью. Красное, – бархат, розы, вино, закат, рубины, кровь… – вот что будоражило сонное воображение милейшего де Бриссона! Забавный… Никогда не знаешь, чего от него ожидать!
– Ну, как? – поинтересовался
– Подожди! Надо быть уверенным на все сто пятьдесят процентов!
– А на сто – недостаточно?
– С таким экземпляром, как Ардалион Брониславович? Совершенно недостаточно! Здесь надо иметь изрядный запас прочности! Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело, Вадик…
Прошло уже больше двух часов, как они стояли здесь. Никита не замечал холода, чего нельзя было сказать о Вадиме. Морозный воздух проникал под его куртку, и ноги тоже замерзли.
– Рубин в кальяне! – уверенно сказал Никита, в очередной раз мысленно проверив это данное. – От него идет розовое сияние, которое видно даже в темноте.
Вадим неопределенно хмыкнул. Ему хотелось есть, да и выпить не помешало бы. Как можно, не входя в дом, обнаружить там камень, было ему непонятно. Самые надежные сведения, – те, которые подкреплены реальными ощущениями: посмотреть своими глазами, пощупать, понюхать, наконец. Но…Никите виднее. Они с Элиной пользуются странными методами. Не в этом дело! Главное, чтобы все получилось, как задумано!
– Старик куда-нибудь ходит? – спросил Никита.
– Редко, но бывает! – ответил Вадим. – Пару раз в Москву ездил, да и по Коломне гуляет. В церковь, например, ходил!
– Да? И что он там делал?
– Уставился на иконостас, как очумелый, – полдня простоял! А глазки так и сверкали! Мне даже показалось… что он облизывается.
Вадим хихикнул, а Никита, напротив, отнесся к его словам очень серьезно.
– Сможешь проникнуть в дом?
– Обижаешь! – шутливо ответил Вадим. – И проникнуть, и взять камень. Ты ведь об этом хочешь меня попросить?
– Но только когда рыжего не будет дома!
– Без проблем, командир. Мысленно гулять по чужим домам я не умею, но вот обычным способом это у меня получится гораздо лучше, чем у кого бы то ни было…
Большая, на полстены, картина в фламандском стиле прекрасно смотрелась в скупых лучах зимнего солнца.
– Красота не любит яркого света! – любил повторять Матвей Филиппович Бардин, тонкий ценитель живописи. – Интимный полумрак окружает ее тайной, как бархат – жемчужину!
Татьяна заплакала, вспомнив об отце. Горе и одиночество притуплялись страхом, который оказался сильнее. Она боялась подходить к телефону, ночевать в своей огромной пустой квартире, полной дорогих вещей. Вещи и деньги! Какая глупая сказка! Их всесилие – миф, который развеивается быстрее, чем успеешь сообразить, отчего и как это происходит.
Последние дни перед гибелью Лены были наполнены страхом и беспокойным, лихорадочным ожиданием чего-то ужасного, неумолимо надвигающегося, как надвигается на недавно еще безоблачное и чистое небо тяжелая, угрюмая грозовая туча. Началось все со странных телефонных звонков, все более угрожающих. От Татьяны требовали отказаться от части подмосковных филиалов «Кариатиды», которые приносили неплохую прибыль, причем без всяких на то оснований. Некто неизвестный объяснил ей, что если она будет упорствовать, то поплатится за свое глупое упрямство.