Все страсти мегаполиса
Шрифт:
– Что? – переспросила Соня.
– Ты очень необычная в этом смысле, – словно решившись, выпалил Петя.
– В каком – в этом? – не поняла она.
– В таком, знаешь ли, сочетании внешности и возможностей. Не понятно?
– Непонятно, – кивнула Соня.
– Внешне ты являешь собою необъяснимую красоту. Утонченную и такую, я бы сказал, даже холодную. Пепел и алмаз. Смотрела такой фильм?
– Нет, – покачала головой Соня.
– Ну, неважно. Он к тебе не имеет отношения. Просто твоей внешности соответствует такое сочетание слов: пепел и алмаз. Волосы пепельные, и
– Что – обман? – не поняла Соня. – Пепел и алмаз?
Никогда еще Петя не изъяснялся так образно! Может, оттого его выражения казались непонятными и даже неуклюжими.
– Твоя внешность оказывается обманом. Ты вдруг начинаешь вести себя так резко, так решительно, так здраво, что эта иллюзия утонченности и отстраненности абсолютно развеивается. Ты вполне от мира сего.
– Ты вспомнил, как я тогда с качком разговаривала? – догадалась Соня. – Но я же специально так! Они же по-другому не понимают.
Ей не то чтобы хотелось оправдаться перед Петей, просто воспоминание о нахальстве, с которым она повела себя во время их знакомства, у нее самой вызывало неловкость.
– Да нет. Тогда ты сыграла роль, это я отлично понимаю. Но вообще... – задумчиво проговорил Петя. А что «вообще», не пояснил. – Пойду горло прополощу, – вдруг вспомнил он. Лицо его сразу приняло озабоченное выражение. Видно было, что отвлеченные мысли мгновенно выветрились у него из головы. – Ты пей пока чай.
Петя вышел в прихожую. Оттуда донесся шелест пакета: он искал капли для полоскания. Потом раздались его удаляющиеся шаги по коридору – наверное, пошел в ванную. Соня осталась сидеть за столом в удивлении, вызванном его словами.
«Неужели это правда? – думала она. – То есть я знала, конечно, что внешность у меня холодная. И Миша-оператор то же самое сказал. Да я же еще в детском саду всегда Снегурочку на утренниках играла! Но неужели я так... со стороны другой кажусь?»
Подумать об этом подробнее Соня не успела. Петя явился обратно в кухню. Лицо у него сияло, как начищенный медный тазик для варенья.
– Чудо! – радостно воскликнул он.
Голос звучал нормально, никакого хрипа в нем не слышалось.
– Кто? – вздрогнула Соня.
– Капли – чудо! Боль в горле проходит как по мановению волшебной палочки.
Он часто говорил такими вот необычными фразами. То есть необычными для нормального современного человека, тем более для человека его возраста. Может, сказывалась привычка к адвокатской работе, к показательно грамотной речи?
Избавившись от боли в горле, Петя сразу стал таким же, каким был всегда, – разумным человеком, который сознает важность полезных мелочей. Он зажег конфорку под чайником, чтобы заварить свежий чай, извлек из буфета закопченную медную турку и хотел было насыпать в нее молотый кофе из фольгового пакета, но потом вспомнил что-то и достал большую кофейную мельницу, потому что, объяснил он, настоящий кофе получается только из свежесмолотых зерен... В общем, он мгновенно стал привычен, как шум текущей из крана воды.
И лишь через несколько минут
«Что это с ним? – удивленно подумала Соня. – Температура снова поднялась, что ли?»
И тут Петя сам развеял ее недоумение. Он вдруг обернулся от плиты, над которой держал на весу турку, давая то подняться, то опуститься кофейной пене, и – Соне показалось, что перед этим он прижмурился, – сказал:
– Соня!..
– Что? – удивленно спросила она.
Очень уж взволнованно звучал его голос.
– Соня!.. – повторил Петя. – Мы с тобой встречаемся уже почти месяц, и я... – Он замолчал. Потом вдохнул поглубже, словно собирался прыгать в воду, и продолжил: – И я считаю, наши отношения должны стать более близкими.
«Это как понимать? – изумилась Соня. – Замуж он меня зовет, что ли?»
Предположение, что Петя зовет ее замуж, показалось ей таким смешным, что она едва удержалась, чтобы не прыснуть в ладонь. Представить его в виде мужа – да ведь это из области фантастики! То есть, конечно, она никого не могла представить в виде своего мужа, да и не хотела представлять, но Петя... Ничего себе заявленьице!
– Я знаю, – наверное, все-таки поймав ее изумленный взгляд, торопливо проговорил он, – все это, конечно, должно происходить совсем не так. Вероятно, как-то более спонтанно. Но дело в том, что я...
И тут Петя повел себя так, как Соня менее всего могла от него ожидать. Он поставил турку на плиту – не на горящую конфорку, а на соседнюю – и шагнул к сидящей за столом Соне. Сделал один шаг, другой и, оказавшись рядом с нею, быстро обнял ее за плечи. От того, что Соня сидела, а он стоял, объятие получилось неловкое: Сонин нос уткнулся Пете в живот, прямо в пуговицу рубашки.
– Я тебя хочу! – выдохнул Петя.
– Как?! – вырвалось у Сони.
Все его действия являлись, конечно, образцом бестолковости. Но и ее вопрос был в точности из того же разряда.
– Как мужчина женщину, – ответил Петя.
Кажется, Сонин вопрос не показался ему глупым.
Зато она наконец опомнилась. И комичность ситуации стала для нее такой очевидной, что одно только нежелание обидеть Петю удержало ее от смеха. Да и то пришлось уткнуться ему в живот, потому что одного лишь этого нежелания все-таки было недостаточно: смех так и рвался у нее изнутри.
Наверное, Петя воспринял этот жест как ответ. Притом как ответ положительный. Он тут же обхватил ее за спину с еще большей, чем прежде, неуклюжестью и потянул вверх, как репку из грядки. Не сопротивляться же было его порыву! Соня встала.
– Я тебя очень хочу, – шепнул Петя. – А ты?
Его губы пришлись как раз к ее макушке; она едва расслышала его слова. Что ответить, Соня не знала. Она даже не предполагала, что мужчина может задать женщине такой вопрос. Ну какого ответа он ожидает? Любой прозвучит глупо. Вместе с тем объяснять Пете, что нужны не вопросы, а действия, тоже казалось ей глупым. Или грубым. В общем, бессмысленным. Потому что никакие его действия не были ей нужны.