Все темные секреты

Гальего Паула

— Раздевайся, — требует он.

Я делаю глубокий вдох и медлю пару секунд, прежде чем ответить. Разорванные фрагменты воспоминаний всплывают передо мной под гнетом властного голоса. В те моменты я была не готова. Я не знала того, что знаю сейчас. Поэтому я улыбаюсь и подхожу к нему, игнорируя его приказ.

Эрис хмурится, но я не останавливаюсь и оказываюсь перед ним, между его ногами, чуть склоняясь.

— А что, если я раздену тебя сама? — предлагаю я мягко.

Я едва успеваю расстегнуть пару пуговиц на его рубашке, как его рука грубо хватает меня за

запястье, и резкость жеста пугает меня. Он не отпускает меня, поднимаясь на ноги, не ослабляя хватку. Выпрямившись, он возвышается надо мной, натягивая мою руку на себя.

— Я тебе что-то приказал.

Я сжимаю кулаки.

— Так все и будет? — спрашиваю, все еще мягко. — Ты будешь говорить, что хочешь, а я должна буду подчиняться?

Эрис приближает лицо к моему.

— Похоже, твой капитан слишком тебя балует.

Я собираюсь ответить, когда он внезапно отпускает меня и через мгновение резко хватается за шнуровку моего корсета, срывая ее с такой силой, что ткань трещит. Жест настолько резок, что я не могу сдержать вскрик, поднимая руки, чтобы поставить их, между нами. Это движение, однако, его раздражает, он тихо рычит, хватает меня за шею и с силой отбрасывает назад, пока моя голова не ударяется о столб кровати.

Глухая боль разливается по затылку, и напряжение пронизывает меня от макушки до пят. Его пальцы сжимают мне горло.

— Наверняка теперь ты жалеешь, что не приняла мое предложение рассказать, что тебе нравится.

— Эрис, ты причиняешь мне боль, — предупреждаю я, и, возможно, мой голос звучит слишком жестко для той роли, которую я должна исполнять, но страх мешает мне контролировать себя.

Эрис улыбается с наслаждением.

— Отлично, — отвечает он, и ледяной, вязкий страх разливается по моим венам, сковывая меня изнутри.

Он сжимает сильнее, так что воздух едва просачивается в мои легкие. Я открываю рот, пытаясь вдохнуть, и в панике хватаюсь за его руку, чтобы ослабить хватку.

— Пожалуйста, — выдыхаю я едва слышно.

Я буду защищаться. Убью его, если потребуется.

Я знаю, что это в конечном итоге приведет к моей собственной смерти, но я не позволю ему избивать меня.

Я вонзаю ногти в его руку и уже готовлюсь нанести удар коленом, когда внезапно Эрис ослабляет хватку, и воздух возвращается в мои легкие. Его пальцы скользят по моему болезненному горлу почти нежным жестом.

Он снова толкает меня к столбу кровати.

— Не смей играть со мной, — предупреждает он. — И не вздумай мне больше перечить.

Страх пульсирует в моих висках, в каждом вдохе, в каждом ударе сердца… Но вместе с ним я ощущаю яростный поток гнева.

Я поднимаю голову и смело встречаю его взгляд.

— Если еще раз тронешь меня, я уйду и больше никогда не вернусь в эти покои, — отвечаю я.

Эрис смотрит на меня секунду, две, три… Его взгляд темнеет, и темная жестокость окрашивает его лицо.

Я не успеваю даже заметить, как он двигается.

Он поднимает руку так быстро, что я не в силах остановить его. Даже если бы я использовала свои настоящие способности, а не Лиры, я не смогла бы его остановить.

Таков он — быстр и беспощаден.

Это не пощечина. Я чувствую, как каждая его костяшка впивается в скулу. Боль острая, тянущая, пронизывающая — она только усиливается от внезапности и шока, когда я падаю на пол.

У меня нет времени встать. Резкий звон заполняет мои уши, и, вдруг, он снова хватает меня за шею, лишая возможности дышать. Он поднимает меня на ноги, разворачивает и с силой толкает к столбу.

Отвращение переплетается с болью и ужасом, когда я ощущаю, как его руки поднимают подол моего платья, касаясь, вторгаясь, исследуя без разрешения.

Я не думала об Амите в ту ночь у алтаря. Я не хотела осквернять ни одно из воспоминаний о ней в такие моменты, когда переживала что-то настолько ужасное.

Но сейчас я цепляюсь за каждую мысль о ней.

Я чувствую, как Эрис избавляется от моего белья. Слышу, как его ремень тихо позвякивает, когда он расстегивает его.

Я закрываю глаза и думаю о ней: о ее каштановых волосах, о ее карих глазах. Думаю о той улыбке, которую надеюсь снова увидеть однажды.

Может быть, может быть… в другой жизни. Это я сказала ей, когда мы прощались.

Вне Ордена, одних, нас ждал бы только костер.

Но огонь сейчас уже не кажется таким страшным; намного меньше, если бы после него я прожила бы хоть немного свободной. Сколько бы это длилось? Годы? Месяцы? Нас бы поймали за дни? Кто знает. Один единственный миг сейчас представляется мне, как мечта.

Возможно, думаю я, я была трусливой. Возможно, страх не дал мне увидеть, что даже одно мгновение стоило бы этого.

Но уже слишком поздно.

Глава 2

Амита мне улыбается.

У нее широкие губы, верхняя губа чуть тоньше нижней, а зубы — если она широко улыбается, как сейчас — слегка неровные, с крошечным промежутком между передними. Почти незаметным, но мне это нравится.

Она скользит рукой по моей щеке, и я понимаю, что она убирает волосы с моего лица. Мои волосы. Не Лиры, а настоящие. И тут я осознаю, что это сон.

Я цепляюсь за сон, за эту улыбку, за ощущение ее теплой ладони на моей коже. Амита смотрит на меня, словно я какое-то видение, что-то божественное, стоящее перед ней, и я узнаю этот взгляд, то выражение, которое однажды разожгло во мне что-то необъяснимое. Сон — это воспоминание; одно из лучших.

Амита только что показала мне, какая она на самом деле, и сказала, что хотела бы увидеть меня такой, какая я есть.

Я не дрогнула, когда нас травили в Ордене. Все Вороны, стремившиеся стать Лирой, подвергались испытаниям, мы сталкивались со смертью, но тогда я справилась с этим испытанием одна, без единой заминки. Я не дрогнула и тогда, когда меня держали взаперти и допрашивали днями, подозревая, что одна из нас напала на другую из-за соперничества.

Я встречалась с ужасами, и тем не менее, никогда не боялась так, как в тот момент, когда показала Амите, кто я на самом деле.