Все темные секреты
Шрифт:
«Это были бы побочные жертвы», — подсказывает мне холодный, острый голос, натренированный до изнеможения, чтобы напоминать мне, зачем я это делаю.
Нет ничего важнее миссии: ни человеческие жизни, ни твоя собственная. Раньше это постоянно повторяла моя наставница. Теперь время и угрызения совести сделали этот голос моим собственным.
Скрестив руки на уровне бедер, я касаюсь пальцами лезвия кинжала, спрятанного под рукавом, словно тороплюсь и жду момента. Но Тристан вздыхает, оборачивается к другому
— Интересно, что ему нужно в такой час?
— Иди, — советует тот. — Не зли его.
Тристан направляется вперед, я ослабляю хватку на кинжале, ощущая легкое облегчение, и веду его к одной из пустующих комнат для отдыха. Когда останавливаюсь и толкаю дверь, он ждет снаружи.
— Разве вы не сказали, что меня ждут в королевских покоях?
Я одариваю его спокойной улыбкой.
— Проходите, пожалуйста.
Я держу для него дверь в темное помещение, и сердце начинает бешено колотиться, когда он подчиняется.
— Где он? — нетерпеливо спрашивает он.
— В проходах, — уверенно отвечаю, кивая. — Пожалуйста, возле книжного шкафа.
Тристан раздраженно выдыхает и направляется в сторону, на которую я указываю, не обращая внимания на темноту.
Он доходит к двери, замаскированной под часть стены, и смотрит на нее с явным недовольством.
— Откройте, прошу вас, — мягко говорю я. — У вас получится быстрее, чем у меня.
Солдат снова вздыхает, громко и с явной неохотой, и пытается открыть тяжелую дверь.
— Это просто абсурд, — ворчит он, напрягаясь. — Если меня вызвал сам король, не понимаю, почему я должен пользоваться потайными ходами.
— Важно, чтобы обсуждаемое дело оставалось в строгом секрете, — шепчу я, стараясь казаться спокойной.
Сердце уже колотится так, что руки дрожат, и мне приходится держать их скрещенными, чтобы не выдать напряжения и не сорваться раньше времени.
Я жду, терпеливо, бесконечно долгие мгновения, пока он входит в проход и пытается найти факел, чтобы зажечь.
— Здесь слишком темно, — говорит он, не останавливаясь. — Вы хорошо знаете эти галереи? Без света здесь…
Я перестаю его слушать. Выдергиваю кинжал из-под рукава, крепко сжимаю его, подхожу на два шага ближе, не обращая внимания на боль в собственных ребрах, когда одной рукой хватаю его за плечо, а другой — вонзаю кинжал ему в бок.
Тристан издает сдавленный звук, смесь боли и удивления; но он — тренированный солдат, и инстинкт заставляет его реагировать. Он оборачивается ко мне, хватаясь за рукоять меча и почти успевает обнажить его, но я погружаю кинжал прямо в его грудь, целясь в сердце.
Его рука слабеет на мече, глаза распахиваются от осознания: он видит лицо своей убийцы… хотя это и не совсем так.
Моя рука дрожит, когда я смотрю, как он падает на пол, словно безжизненная кукла, словно остов пустой статуи. Я почти жду, что он разобьется на тысячи кусков гипса и мрамора, рассыплется в белую пыль, и когда этого не происходит, горькое, извращенное чувство
Я смотрю на него, лежащего там безжизненным, и думаю, что всего несколько минут назад он смеялся со своим товарищем. Если бы не я, он закончил бы свой обход и отправился бы спать. Возможно, его кто-то ждал в покоях, или он планировал выспаться до полудня. Его жизнь продолжалась бы, а это тело осталось бы полным возможностей, надежд, мечтаний… также боли и страха, но оно было бы живым, в конце концов.
Я опускаюсь на колени и меня рвет в угол комнаты.
«Нет ничего важнее миссии: ни человеческих жизней, ни твоей собственной», — повторяю я.
Это мой голос, и это голос моей наставницы, всех учителей Ордена, всех Воронов, что были моими соперниками.
Я выпрямляюсь, бросаю там окровавленный кинжал и выхожу из прохода, запирая в нем тело Тристана.
Глава 3
Я уже изменила облик, чтобы никто здесь не увидел лицо убийцы; но не успеваю стереть брызги крови с юбки, когда, после того как предупреждаю гонца Воронов о теле в проходах, меня перехватывает на пути к покоям другой слуга. Это главный управляющий.
— Наконец-то. — Он хватает меня за руку, и воспоминание о пальцах Эриса, впившихся в мою кожу, вызывает вспышку боли. — Мы вас искали. Нам нужна принцесса.
Он набрасывается на меня с той же настойчивостью, с которой я раньше подступила к Тристану. Толкает с тем же нетерпением. Но я не поддаюсь.
— Что случилось? — спрашиваю я, дружелюбно, но твердо. Я не могу отойти от роли Даны.
— Его высочество принц Эрис нуждается в ней. Я хотел вызвать её сам, но лучше, если это сделаете вы. Идемте. Поспешите.
Сухой, безумный смешок вырывается у меня из горла. Судьба, должно быть, обладает очень мрачным чувством юмора. Ситуация слишком похожа на ту отговорку, что я придумала всего несколько минут назад, чтобы увести Тристана.
— Мадемуазель, — укоряет меня слуга, багровея от гнева. — От чего вам так смешно?
Я качаю головой и быстро прихожу в себя.
— Простите. Сейчас же найду принцессу. Что мне ей сказать, когда она спросит? — поднимаю брови в доверительном жесте. — Уверена, она непременно спросит. Необычно, чтобы принц вызывал её в такой час и с таким нетерпением.
Слуга качает головой и кладет руки мне на плечи. Он должен быть очень нетерпелив, раз позволяет себе такие вольности по отношению к служанке принцессы.
— Ей не нужно знать, — отвечает он. — Это неважно для исполнения её обязанностей. Стражники уже идут к её покоям, чтобы сопроводить её.
— Стражники? — переспрашиваю, начиная двигаться.
— Прекратите задавать неуместные вопросы, — огрызается он, и я прекращаю.
Я высвобождаюсь из его рук и немного отстраняюсь.
— Хорошо, — говорю, притворяясь потрясенной. — Я потороплюсь.