Все темные создания
Шрифт:
— Ладно. Когда они появятся, тебе нужно просто… — Он замолкает. Его глаза покидают мои и опускаются ниже, затем еще ниже… — Что черт возьми за розовое чудовище ты на себя надела?
Он осмеливается ухватить пальцами кусок гепюра и потянуть за него, а я отдергиваю ткань.
— Это сиреневый, — отвечаю я, слишком уставшая, чтобы подобрать фразу лучше.
— Сиреневое чудовище. — Он улыбается в темноте и делает шаг ко мне.
Он обхватывает мою талию, прижимая меня к себе, чтобы я не двигалась, и другой рукой поднимается к моей груди. Прежде
Он кладет ее в мою ладонь.
— Думаю, я могла бы справиться с этим сама.
— Да. Но тебе так понравилось больше, — без колебаний отвечает он.
Пронзительные голоса нарушают ночную тишину и не дают мне ответить.
— Готово! — кричат они у моих ног; лишь хаотично движущиеся тени. — Что теперь делать, что делать, что делать…?
Я готова разрыдаться.
— Попроси их принести тебе воду из ручья этим ситом, — говорит он, перекрикивая их вопли.
Я моргаю, сбитая с толку, но не сомневаюсь и делаю, как он говорит.
Гальцагорри берут сито впятером. Оно кажется движущимся само по себе, когда они спускаются по каменным ступеням с приличной скоростью, и мы видим, как они бегут к ручью, наполняют его водой и возвращаются обратно.
И тут начинаются крики.
Пронзительные, истеричные… ужасающие крики, когда гальцагорри остаются без воды на полпути.
Они спускаются с единственной ступени, на которую успели подняться, и снова пытаются. На этот раз они наполняют сито больше, но снова сталкиваются с той же проблемой, и мы видим, как маленькие существа сходят с ума, ругаются и проклинают все на свете.
Они пытаются снова и снова, на пятый раз они пытаются закрыть некоторые отверстия сита своими маленькими ручками, но это бесполезно.
Я поворачиваюсь к Кириану.
— Они не смогут, — говорю я с надеждой.
— Нет. Они не смогут, — улыбается он. — И нам не пришлось их топить.
Я глубоко вздыхаю.
— Все? Это все?
— Да, это все, — отвечает он.
В тишине слышны только крики маленьких существ, которые настолько напугали остальных животных, что те замолчали.
— А если они все-таки смогут? Если однажды я буду на королевском пиру, они взберутся на индейку и начнут кричать на меня?
Кириан хмурится.
— Почему индейка?
— Кириан.
— Они этого не сделают, — наконец отвечает он. — Потому что не смогут выполнить своё задание. Они будут пытаться до рассвета, а когда взойдет солнце, заберутся в эту коробочку и останутся там, пока кто-то другой не откроет её.
Он берет игольницу из моей руки, осторожно открывает её и кладет на мостик.
По какой-то причине, вероятно, из-за усталости, я не могу оторвать глаз от его длинных, сильных пальцев, которые двигаются с такой нежностью.
Я крепко зажмуриваюсь.
— Спасибо.
— Прости? Что? Что ты сказала?
Когда я снова открываю глаза и вижу его абсолютно
Я отворачиваюсь и начинаю спускаться.
— Так, если мы уже закончили…
Я иду, не зная точно, куда направляюсь, надеясь, что Кириан последует за мной и проведет меня обратно, но этого не происходит. Я вынуждена остановиться, поднять запачканные подолы и искать его в темноте.
— Неужели тебе нужна моя помощь второй раз за день, принцесса?
Мне это не нравится. Мне не нравится, что он обращается ко мне так фамильярно, когда я ничего о нём не знаю. Мне не нравится, что он знает так много о наших отношениях, которые ускользнули от контроля Воронов.
Кириан для меня… опасен. Я чувствую, что ступаю на скользкую дорожку, и поэтому решаю идти одна, не дожидаясь его. На самом деле, он мне не нужен. Я потрачу больше времени, но в конце концов выйду из леса. Кому какое дело до усталости, тошноты или…
В одно мгновение он оказывается рядом. Я чувствую его ладонь на своих лопатках, слегка корректирующую направление, прежде чем он склоняется к моему уху.
— На самом деле, я тебе не нужен.
— Конечно, нет, — отвечаю я. — Но мы оба быстрее вернёмся в свои постели, если ты перестанешь вести себя как негодяй.
Кириан смеётся сквозь зубы.
— Говорю же, ты на самом деле не нуждаешься в моей помощи. — Продолжает вести меня в темноте. — Смотри. Разве ты не заметила?
Я следую за его взглядом, указывающим куда-то вглубь леса. Останавливаюсь на мгновение, прислушиваясь к любому движению, но вижу лишь деревья, их ветви и корни, и папоротники, растущие по углам. В тишине леса единственное, что нарушает спокойствие, — это отдаленный шум от гальцагорри.
— Чего именно? Я ничего не вижу.
— Посмотри внимательнее.
Я снова пытаюсь всмотреться, и мы вновь погружаемся в молчание. Чувствую дыхание Кириана на своей шее.
— Разве ты их не видишь?
Мурашки пробегают по моей спине.
— Их?
Его мягкий смех вырывается из горла, когда он улавливает страх в моем голосе.
— Гауарги, — наконец говорит он. — Обрати внимание на землю, кору деревьев, ветви, поверхность ручья…
Я ищу глазами указанные места и нахожу только огоньки. Десятки ярких, крошечных огоньков. Светлячки. Раньше я думала, что это просто светлячки.
— Что такое гауарги?
— Ты знаешь, — отвечает он и снова кладет руку мне на спину, продолжая путь. Теперь я гораздо внимательнее к этим огонькам, которые, оказывается, движутся. О, черт… — Возможно, ты так сильно старалась, что в конце концов все забыла, но… ты знала.
Огоньки движутся вместе с нами. Я замечаю, что они образуют четко обозначенную дорожку. В темноте я могу видеть ее границы, пределы, в которых мы движемся.
Я пытаюсь замедлить шаг, наклониться к одному из огоньков на ближайшем стволе, и он отскакивает; прыгает.