Все темные создания
Шрифт:
Так что я вдыхаю, наблюдаю, как его грудь плавно поднимается и опускается, и как его губы слегка приоткрываются, дыша всё медленнее.
Моя рука сама тянется к его волосам, и я аккуратно поправляю прядь, упавшую ему на лоб. Его волосы слишком длинные, чтобы оставаться распущенными.
Кириан вздрагивает от прикосновения, но не двигается. Он продолжает дышать спокойно, полностью доверившись мне, даже не подозревая, что, пока мои пальцы погружаются в его тёмные волосы, мой взгляд скользит к кинжалу, который он
Теперь я не могу его убить; не после этой глупой сцены сегодня.
Я знаю, что, если бы Вороны узнали, они приказали бы мне оставить его умирать. Я также знаю, что они ожидали бы, чтобы я дала ему смерть, которую можно было бы быстро связать с местью врага или с обидой отвергнутого любовника, может быть, с тем самым ядом, с помощью которого я почти избавилась от него.
Но я уже приняла решение. Нравится мне это или нет, теперь, когда я смотрю на это с холодной головой, я должна принять его и действовать соответственно. Я решила не жертвовать жизнью, и, хотя моя судьба усложнилась, я могу обернуть это себе на пользу.
Я снова смотрю на него. На его выразительные скулы, прекрасные линии лица, на синяк, который начинает проступать на его челюсти.
Мои пальцы скользят по его виску, нежно касаясь чёткой линии подбородка.
Кириан открывает глаза.
— Я знаю, куда тебе нужно пойти, чтобы избавиться от проклятия Тартало.
— Куда? — тихо спрашивает он.
Кажется, он осознаёт каждый мой жест, каждое прикосновение. Его дыхание уже не такое ровное и спокойное.
— В завоёванные земли на севере, — шепчу я—. Если какая-то ведьма и сможет снять проклятие, то это будет одна из соргин Земли Волков,
Мои пальцы медленно поднимаются вверх по его щеке.
— Какие у меня ещё есть варианты?
— Отрубить себе руку.
Он не улыбается.
— Тогда их величества должны будут дать мне разрешение вернуться на север.
Мои пальцы снова опускаются.
— Я поеду с тобой.
Внезапно его рука останавливает мою. Он крепко сжимает мои пальцы, не давая мне продолжить.
— Почему?
Он не доверяет. Несмотря ни на что, Кириан не доверяет Лире. Я улыбаюсь. С этим я могу работать.
— Потому что я хочу вернуться.
Я вижу, как он собирается подняться. Но вместо этого остаётся на месте, освобождая мою руку, которую я всё ещё держу на его щеке в непрерывной ласке.
На мгновение я боюсь, что он начнёт спрашивать, потребует ответы, которые я не могу дать. Боюсь, что он будет слишком подозрителен или что это покажется ему слишком странным. Но после длинной, тягостной паузы он тихо произносит:
— Ладно. Я отвезу тебя домой.
Мальчик, который перестал бояться гроз
Однажды ночью маленький Кириан не мог уснуть. Он казался
Он представлял, что ветви — это ужасные костлявые пальцы, когти, стучащие по стеклу.
Тук.
Тук.
Тук.
Ему казалось, что ветер шепчет его имя, зовёт его страшным голосом.
— Кириан, выходи играть. Кириан, иди к нам…
Он знал, что хиру, конечно, не умеют говорить. Знал, что если встретит одного из них, то не успеет даже увидеть его когтей, ведь трёх секунд достаточно, чтобы расправиться с любым, кто встретится им на пути.
Но Кириан не мог побороть свое воображение.
Он держался столько, сколько мог, ведь знал, что уже не младенец, и что отец рассердится, если он его разбудит. Но страх перед ночью оказался сильнее, и он победил храбрость, заставив Кириана искать мать.
— Я боюсь грозы, — признаётся он, сдерживая дрожь; ведь признаться, что он боится существ, на которых его отец отправился охотиться без тени сомнения, ему казалось слишком стыдно.
Но мать его не ругает. Она не укладывает его обратно и не баюкает мягкими словами, пока он не заснёт, как сделали бы другие матери в городе. Вместо этого она набрасывает ему на плечи накидку и ведёт в сад.
Кириан колеблется перед тем, как спуститься по ступеням крыльца, чувствуя, что слишком далеко отходит от безопасного дома; но его мать крепко берёт его за руку, и, словно заклинание, дарующее непоколебимую уверенность, его грудь наполняется смелостью, и ноги снова начинают двигаться.
Они оба останавливаются внизу лестницы. Между стеной, окружающей дом, и ними раскинулось просторное пространство, но расстояние до леса не мешало Кириану бояться темноты.
— Что ты знаешь о хиру? — спрашивает она так же мягко и спокойно, как всегда.
Кириан слышал это название уже несколько недель, с тех пор как Львы объявили войну Волкам: ведьмы, которые практиковали чёрную магию, чтобы победить захватчиков, и в итоге превратились в ужасных существ без разума, убивающих лишь ради удовольствия.
Другие матери выдумывали истории о том, что Зло не сможет потревожить их детей. Они наделяли магическими свойствами повседневные вещи: свечи, зеркала или даже кувшины с рисом… Некоторые из древнейших языческих ритуалов рождались из отчаянных сказок матерей, пытавшихся убаюкать своих малышей.
Но мать Кириана не была как все. Мать Кириана не придумывала сказок.
Она прижимает лицо к его лицу, указывает на тьму и спрашивает, чего же он боится на самом деле.
Она рассказывает ему о врагах, о Львах, которые хотят искоренить их магию и обычаи.