Все точки над i

Полякова Татьяна Викторовна

– Если он нормальный человек, отнесет папку в прокуратуру.

– Это если дурак. Нормальному человеку такие заморочки ни к чему. Значит, два варианта: либо он попытается извлечь из бумаг выгоду, либо просто забудет о них. Какой тебе больше нравится?

– Ты же сам сказал, мы понятия не имеем, что в документах. Если Морячок смог понять, что ему попало в руки, то, вполне возможно, он решит заработать. Хотя, зная, что произошло с Павлом, это было бы весьма неосмотрительно. Скорее всего, они так у него и лежат.

– Ага, – кивнул Ник. – Услышал бы бог мои молитвы. Хотя старец слабоват на оба уха и вечно все путает.

Наши дальнейшие

поиски в тот день результатов больше не дали, но, несмотря на это, Ник остался доволен. Конечно, я тоже размышляла о встрече в кафе и о том, кем мог быть Морячок. Чем больше я о нем думала, тем больше склонялась к мысли, что он к вожделенным бумагам отношения не имеет. Хотя появление папки, конечно, впечатлило. Но везти через весь город важные документы, зная, что за тобой следят, весьма неразумно, а Павел был осторожен. Тут я невольно усмехнулась. По крайней мере, всех документов там точно не было. Возможно, это некая страховка на тот случай, если дело не выгорит и с самим Павлом что-то случится. Тогда он должен был снабдить Морячка инструкциями, как тому следует поступить. Времени прошло достаточно, эти документы уже где-нибудь да всплыли бы, если Морячок собирался инструкции выполнять. Черт, где искать этого типа? И вдруг явилась непрошеная мысль: если мы найдем его, как я поступлю, неужто в самом деле позволю Нику забрать документы? Сейчас я не хотела думать об этом, хотя уже знала: сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. Выходит, Ник напрасно ухлопал на меня свои деньги, вместо благодарности я готова его предать. А ведь он действительно помог мне, спас мою жизнь.

Последующие три дня мы продолжали поиски, по ночам я развлекала девиц, а с утра вновь появлялся Ник. Пока вдруг в очередном кафе нам опять не повезло: официантка узнала Павла на фотографии.

– Он здесь часто бывал, – сказала она. – Заезжал обедать.

Мы находились неподалеку от дома, где Павел жил со своей подругой до тех пор, пока не перебрался ко мне.

– Он тут с кем-нибудь встречался? – полез Ник с вопросами.

– Может, и встречался, я за ним не следила.

Через десять минут Ник, размахивая липовым удостоверением, собрал всех сотрудников кафе в кабинете хозяина и устроил допрос. Хозяин, кстати, догадывался, что милицией здесь не пахнет, но предпочел играть по правилам, навязанным Ником. Надо сказать, мой друг бывает очень убедительным, обещая людям большие неприятности. Стоит хоть раз заглянуть в его блеклые глаза, чтобы с ходу поверить: неприятности будут, да еще какие. Часа полтора он вытряхивал из людей душу, пока одна из девушек не вспомнила мужика с татуировкой. По ее словам, последний раз заглядывал он в пивную не так давно. Ник вцепился в несчастную бульдожьей хваткой, отпустив остальных, и та, нервничая и давясь слезами, сказала, что видела мужика несколько раз на улице. То есть выходило, что обретался он где-то по соседству. Ника это необыкновенно вдохновило:

– Теперь мы его найдем.

Я не сомневалась, зная его тактику, что он прочешет дом за домом и выйдет на след. Район не весь город, а у Ника полно осведомителей: сутенеры, проститутки, дилеры, все, кто не в ладах с законом. Оказать ему услугу никто не откажется. Подозревают ли люди о том, как много о них знают окружающие?

Я давно убедилась: на улице нет секретов. Как бы осторожен и изворотлив ни был человек, где-то кому-то все равно попадется на глаза. И Ник очень хорошо умел этим пользоваться, так что я была уверена: Морячка он найдет, рано или поздно. И почувствовала

беспокойство. Наверное, я чем-то выдала себя, Ник всегда был подозрителен и тут вдруг заявил:

– Отдыхай, моя радость.

– А как же поиски? – удивилась я.

– Без тебя справлюсь.

О том, чтобы продолжать поиски самостоятельно и попытаться предупредить Морячка, не могло быть и речи: Ник об этом сразу узнает. Злясь на него, на себя, я вернулась домой, вошла в квартиру и с удивлением обнаружила Рахманова. С недовольным видом он сидел в кресле, перещелкивал пультом каналы телевизора, пялясь на экран.

– Салют, – сказала я, прошла и села на диван.

Телевизор он выключил и отбросил пульт в сторону.

– Как проводишь время? – спросил, приглядываясь ко мне.

– Отлично.

– Вернулась к нему? Вечно тебя тянет на всякую мразь.

– Это точно, – согласилась я, он расценил мои слова по-своему, впрочем, правильно расценил и швырнул в меня многострадальным пультом. Я легко увернулась, чем еще больше разозлила его. – Хочешь кофе? – спросила я.

– Перебьюсь.

– Как знаешь. Я, пожалуй, выпью.

И удалилась на кухню, прикидывая, когда там появится Рахманов. Решила, минут через пять, но он уложился в три.

– Ты с ним часто видишься? – задал он очередной вопрос.

– Как только хочу испортить себе настроение. Так ты будешь кофе?

– Налей, – бросил он, плюхнулся на стул и принялся барабанить пальцами по столу. Это ужасно раздражало, но я упорно демонстрировала гостеприимство. Рахманов не вызывал у меня ничего, кроме брезгливого презрения, но он был отцом моего ребенка, и только от него зависело, увижусь ли я с сыном.

– Ты зачем приехал? – решила я облегчить ему жизнь, но благодарности за это отнюдь не заслужила.

– Хотел узнать, как твои дела… Разумеется, я не рассчитывал, что ты безутешна…

– С чего бы мне быть безутешной? – решила я с ним не церемониться.

– Вроде бы у тебя есть сын, по которому ты скучаешь?

– Я уже говорила: прекрати меня шантажировать. Видишь ли, человек ко всему привыкает. Сначала ты места себе не находишь, мучаешься, а потом ничего, живешь дальше.

– Вот, значит, как?

– Ага. Это я сейчас не о себе.

Он посмотрел с недоумением.

– Если уж ты меня бросил, имей терпение.

Желание запустить в меня чашкой отчетливо читалось на его физиономии.

– Дрянь, – сказал он.

– Если тебе так легче…

Он вскочил и заметался по кухне, я сосредоточилась на кофе, потому что его мелькание действовало на нервы.

– Интересно, ты вообще что-нибудь чувствуешь? – задал он риторический вопрос, давно успевший мне осточертеть. – Что ты молчишь? – взвился он.

– Я не думала, что ты ждешь ответа.

– Я жду ответа, дорогая. Жду. Мне бы очень хотелось понять…

– Что? – спросила я, потому что он замолчал.

– Ты любила хоть кого-нибудь в своей гребаной жизни? Сына, мужа, меня, наконец?

– Тебе сейчас очень важно это выяснить? – вопросом на вопрос ответила я, что явилось последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

Рахманов заорал. Я тоже. Мы сыпали взаимными обвинениями, увлекаясь все больше и больше. Он ударил меня, я толкнула его в грудь, потом влепила пощечину. Он ударил еще раз, а я, разозлившись по-настоящему, вспомнила уроки Ника, и в результате Рахманов оказался на полу, лицом вниз. Думаю, из такой позиции мир не казался ему особенно приветливым. Я наклонилась к нему и шепнула на ухо: