Всё только начинается
Шрифт:
– Рейвен, люди умирают сотнями, если не тысячами каждый день. Насильники, маньяки, обычные разбойники с большой дороги…
– Среди тех отчётов, - прервала я Дориана, почти не заметив его слов, - был один документ, описывающий происшествие почти пятнадцатилетней давности. Тот же почерк, кровавая резня, жертвы – молодая женщина и младенец, ничего нового.
Мужчина ничего не говорил, но мне не нужно было даже одного взгляда, чтобы увидеть осознание в тёмных глазах. Но я всё равно продолжила, лишь бы не держать это больше в себе.
– Это случилось
Пыль продолжала витать в воздухе, слетая с осторожно перелистываемых страниц и оседая на потемневших переплётах книг, разложенных вокруг. Взгляд бездумно скользил по строчкам, не пытаясь зацепиться за отдельные слова, пока мысли витали где-то далеко.
Глупо… это всё было так глупо.
– И, разумеется, ты знаешь, что он был бы куда счастливее, если ты эти книги даже в глаза не видела, а не искала убийцу его жены и дочери.
– Знаю, - спокойно ответила я.
– Тогда почему?..
– Потому что это моя месть, - сталь неожиданно прорезалась в моём голосе, удивив даже меня саму. – За все те жизни, что он отнял, за всю ту боль, что он причинил людям этого мира. За боль, причинённую ему. Он умрёт. Это я могу тебе пообещать.
Вопросов больше не возникло, впрочем, существовала вероятность, что тому виной не их отсутствие, а всего лишь страх перед возможными ответами. Так или иначе, тишина меня устраивала. Сосредоточиться на сложном чтиве было куда легче.
Дни пролетали за днями, и промежутках между обязанностями Инквизитора и часами просиживания в древней библиотеке мне едва хватало времени на еду и сон. Несколько раз я с удивлением замечала на краю рабочего стола вчерашний обед, к которому так и не притронулась. Аппетита по большей части не было.
Был страх, нервозность, частенько к горлу подступала тошнота, когда перед моим взором представали картины подробных описаний чудовищных экспериментов… Но вскоре я перестала реагировать на очередные извращения, без особого энтузиазма перелистывая главы с вырыванием глазных яблок или других, не жизненно важных органов тела. Уже видела, уже читала, ужасаться уже надоело.
Но во многих книгах, когда-то поспешно отложенных в дальний угол, была информация не только по запретным искусствам. Авторы древности частенько не разделяли магию на «правильную» и «неправильную», и разделы, посвещенные устройству мира и всего сущего перемежались с чудными картинками вскрытия животных и более развитых существ, доказывая тот или иной тезис. И тут уж я хваталась за блокнот, выписывая парочку интересных теорий, отмечая данные, требующие уточнений и тщательной проверки, зарисовывая самые интригующие схемы.
– Да сюда же смотри! – ткнула я пальцем в страницу, возбуждённо оглядываясь на тевинтерца. – Ты слышал когда-нибудь об этой теории? Этот парень – гений, в кои-то веки всё понятно объясняет!
– Честно говоря, я ни слова не могу здесь разобрать, - несколько недовольно ответил Дориан, пытаясь вернуться к своей тарелке. – Более того, не имею ни малейшего представления, что это за
– Да ладно тебе, не придуривайся! Он даже аллегорию привёл, для лучшего восприятия. Послушай, если представить, что аура - это яйцо, то у всех магов здоровая такая трещина в скорлупе, через которую она может вытекать и втекать. Обычные же люди – «целые яйца», но при этом их энергия, максимальная при рождении, постепенно растрачивается в течение всей жизни, и как только переходит какой-то критический рубеж, человек умирает. Это может объяснить, почему он выбирал в жертвы детей, у них намного больший потенциал, который можно поглотить…
– Рейвен, я, вообще-то, ЕМ!
Я отпрянула от мужчины, испуганная неожиданным восклицанием. Со всех сторон на нас начали оборачиваться люди, собравшиеся в столовой на обед, с удивлением взирая на своего лидера и тевинтерца, посмевшего отшить несравненную Вестницу.
А мне в лицо ударила краска стыда. Что я, в самом деле, несу?
– Прости… - тихое извинение едва было слышно даже в воцарившейся тишине. – Я…
Развернувшись, я попыталась сбежать из помещения, но Дориан схватил меня за руку, внезапно с беспокойством вглядываясь в моё лицо.
– Тебе и самой не помешало бы поесть, Инквизиторша. Ты в курсе, что знаниями сыт не будешь? Даже подобного содержания?
– Я не голодна, - мотнула я головой, вырывая конечность и уже решительнее направляясь к выходу.
Что со мной случилось? Я же должна была думать только о том ублюдке, резавшим детей, и только как о будущем мертвеце, который должен заплатить за все свои злодеяния. Почему сейчас мне куда больше хочется прочесть ещё пару книг, найти свидетельства подтверждения интересных теорий, и совершенно неважно, каким образом эти подтверждения были забыты. Во что я начинаю превращаться? В одного из них, тех самых малефикаров, для которых человеческая жизнь – ничего больше, чем новое мясо для экспериментов?
От неприятной мысли глаза сами собой зажмурились, лишь бы справиться с нахлынувшим омерзением к самой себе. Разумеется, это не могло привести ни к чему хорошему. Натолкнувшись на какую-то преграду, не упала я лишь благодаря сильным рукам, успевшим схватить истощавшее за последние дни тело.
Мне хватило одной секунды, чтобы узнать знакомый запах.
Отступив в сторону, я опустила голову, лишь бы не встречаться с ним глазами. Он был против моих увлечений, но это был мой выбор. Я даже не могла вспомнить, когда мы говорили в последний раз.
Молчание затягивалось, и, собравшись с силами, я подняла взгляд на Каллена. Он не смотрел на меня. Нет, всё его внимание сфокусировалось на книге, зажатой в моей ладони, и вся его напряжённая поза говорила о едва сдерживаемом желании вырвать это порождение извращённого ума какого-то еретика из моих рук и тотчас же сжечь в ближайшем костре. А пепел желательно закопать где-нибудь на кладбище, старом и заброшенном, дабы не распространять тьму по Тедасу.
– Мне нужно идти, - зачем-то сказала я, инстинктивно пытаясь спрятать улику за спиной.