Все ведьмы делают это! (Другая редакция)
Шрифт:
Вампир встал, давая понять, что его визит закончен.
– Я предупредил вас об опасности, грозящей Вике и вашей семье. Пожалуй, больше я в данный момент ничем не смогу вам помочь… – Он переместился было к двери, но тут в гостиную вошла, сомнамбулически посверкивая глазами, Татьяна Алексеевна.
– Авдюша, – сказала она неестественно высоким голосом, – а что же ты не предложишь гостю покушать?
Авдей поперхнулся от неожиданности.
– Наш гость уже уходит, Татьяна Алексеевна, – выдавил он.
– О да. – Еще одно сверканье клыков и ледяных глаз. – Я действительно ухожу.
Легкий порыв ледяного ветра в коридоре – и о посещении полночного гостя напоминал лишь плотный квадрат визитной карточки, лежащей возле заплывающего воском старинного подсвечника.
«Пожалуй, на сегодня приключений хватит», – решил Авдей, проследил за тем, спокойно ли спят дочери и ушла ли в гостевую спальню теща, а потом и сам, погасив свечи, улегся в гостиной на маленькой софе. Ему казалось, что он заснет мгновенно, но коварный сон не шел. Вместо сна пришла Вика – такой, какой он впервые увидел ее давным-давно, когда выступал в библиотеке Викиного родного городка. Вика присела на краешек кресла, и вид у нее при этом был как у подбитого из рогатки воробушка: печальный, обреченный и взъерошенный. Авдея затопила волна нежности и жалости к этой тихой беззащитной девушке, совсем не похожей на замужнюю Вику – чересчур энергичную, ироничную, вечно занятую и раздражительную…
– Ты меня разлюбил, Белинский, да? – шмыгнув носом, жалобно спрашивает Вика. Сквозь ее пушистые волосы просвечивают паруса клипера «Катти Сарк».
– Нет, что ты… Дурочка, ерунду всякую выдумываешь: разлюбил…
– Не выдумываю. – Голос Вики звучит не громче шелеста страниц. Она поднимает руку, и Авдей видит, как сквозь Викину ладонь просачивается лунный луч. – Я же все чувствую. Инари – она очень красивая…
Авдей понимает, что краснеет.
– Инари – это Инари, а ты – это ты, – как-то не очень убедительно говорит он. – И вообще… Ну кто тебя просил превращаться в этого дракона, а?! Когда ты вернешься?
Вика опускает голову:
– А стоит ли мне возвращаться?
– Как это? Глупости говоришь… У тебя же дети! Они знаешь как по тебе скучают!
– А ты?..
– Что?
– Ты как по мне скучаешь? Лю-би-мый. Единственный…
Бесплотная Вика соскальзывает со стула и приникает губами к уху Авдея:
– Скучаешь ли ты по мне, сокол мой ясный?
Авдей хочет сказать, что он, безусловно, скучает, но язык его не слушается. Так и не дождавшись ответа, грустная, тоненькая, как лунный луч, Вика идет к окну, становясь с каждым шагом все туманней и бесплотней.
– Вика, постой! – хочет крикнуть Авдей. – Тебе грозит опасность!
Но Вика уже не слышит его, растворившись в заоконном снегопаде.
А Авдей понимает, что все-таки он заснул, ибо к реальности его возвращает настойчивый телефонный звонок.
– Да! – Он берет трубку и мельком смотрит на часы: половина десятого утра. Ничего себе вздремнул!
– Авдей, это я, – окончательно пробуждает писателя голос Татьяны Алексеевны. –
– Извините, – давит из себя раба Авдей. От тещиного голоса у него принимается болеть голова и ныть зубы.
– Ладно, ладно. Завтрак в холодильнике. Прежде чем его (я имею в виду завтрак) разогревать, вынь из микроволновки хомяка. Я его туда спрятала, потому что девчонки бедную зверушку окончательно замучили и затискали.
– Все понял. Иду спасать хомяка. – Авдей положил трубку.
Фуфуня мирно дремала под спиралью гриля. Авдей извлек зверушку на свет божий и отправил ее, сонно помаргивающую, в вольерчик со свежими яблоками и пшеном.
– Счастливый ты человек, Фуфуня, – сказал Авдей, глядя на то, как хомячиха сосредоточенно набивает зерном защечные мешки. – Не надо тебе ходить на встречи с поклонниками фантастики, и вообще…
Что «вообще», Авдей додумать не успел, потому что в пустой квартире раздался еще один телефонный звонок.
– Если это из клуба «Лоцман», я их убью, – пообещал хомячихе Авдей. – Я хоть позавтракать имею право?!
– Да! – рявкнул в трубку Авдей и тут же пожалел о своей несдержанности. Потому что голос, ради которого хотелось писать поэмы пятистопным ямбом, робко и нежно произнес:
– Доброе утро, Аудэу-сан. Я не помешала?
– Инари, сокровище мое… Какое счастье тебя слышать! У тебя все в порядке?
– Да… Аудэу, послушайте, у меня всего три минуты, пока господин Синдзен проводит селекторное совещание с руководителями корпорации. Поэтому я буду говорить только о деле. Вы знаете, что в Москву приехал на гастроли театр Но?
– Нет. А это так важно?
– Конечно! Это один из древнейших национальных японских театров. Они играют всего один день и одну пьесу. Уверяю вас, это незабываемое зрелище!
– Что ж, тогда я иду покупать билеты.
Инари рассмеялась. В телефонной трубке ее смех звенел как хрустальный колокольчик.
– Какие билеты, Аудэу! Они были распроданы еще за три месяца до гастролей.
– Ну тогда…
– Слушайте меня. – В голосе японки звучало счастливое торжество. – Господин Синдзен обязательно будет присутствовать на спектакле и берет с собой меня как своего референта. А я попрошу его выписать личные приглашения для вас, ваших детей и вашей уважаемой тещи.
– Инари, мне, право, неудобно затруднять тебя…
– Прошу вас, ни слова! Это лишь ничтожная часть того, что я могла бы сделать для вас, Аудэу…
– Инари, милая, до спектакля ли мне… Я хочу тебя видеть!
– Вот и увидимся. Я еще позвоню вам! – и Инари положила трубку.
Скучаешь ли ты по мне, сокол мой ясный?
Авдей тряхнул головой, отгоняя наваждение, и пошел на кухню разогревать завтрак, готовый ко встрече с фанатами фэнтези, японскими актерами и даже таинственным господином Синдзеном. Так что извини, Вика. Некогда скучать. Просто некогда.