Все ведьмы делают это! (Другая редакция)
Шрифт:
И разумеется, совершенно некогда вспомнить о том, что говорил ночью вежливый вампир Пальцев. Об опасности, грозящей Вике. О том, что кто-то весьма жаждет свести счеты с первоклассной и в данный момент очень уязвимой ведьмой.
…Инари сдержала слово относительно билетов. Когда Авдей вернулся из клуба «Лоцман», Татьяна Алексеевна продемонстрировала зятю четыре плотных позолоченных картонки с замысловатыми черными иероглифами.
– Приезжала госпожа Такобо, привезла нам эти приглашения. Они подписаны самим господином Синдзеном!
– Татьяна Алексеевна, вы так торжественно говорите, словно
– Микадо не снилась такая власть, какая сосредоточена в руках этого господина. – Татьяна Алексеевна бережно спрятала приглашения в секретер. – Мы с мужем ведь не один год прожили в Японии и потому знаем, кто там правит бал. Корпорация «Новый путь», возглавляемая Синдзеном, оказывает решающее влияние на всю мировую политику и экономику…
– О, я прошу, можно без этих лекций… Поесть в доме ничего нет? А то за девчонками бежать скоро, заодно заскочу в издательство «Ad astra», подпишу договор на собрание сочинений…
– Все-то ты бегаешь, – критически поджала губы теща. – Смотри, добегаешься. Обещал меня к Вике свозить, и вот уж какую неделю везешь…
– Как только, так сразу! – заверил Авдей. – И потом, это все-таки тяжелое зрелище: дочь в облике дракона.
– Ничего, я выдержу, – заверила зятя полковничиха, предпочитавшая выполнять супружеский долг тогда, когда ее супруг превращался в змея, и накрыла на стол. – Борщ будешь? А на второе – зразы.
– Все что угодно, лишь бы не эти ваши японские… сакаки.
Татьяна Алексеевна расхохоталась:
– Сакаки – это не еда, а священное дерево синтоистов! Беда с тобой, а еще писатель. Ешь уж лучше зразы…
Авдей принялся за обед. Настроение у него было такое лучезарное, какого давно не наблюдалось. Однако если бы на него в этот момент посмотрела гадалка-хиромантка Зося Хрустальная, она бы ужаснулась тому, что ожидает Авдея и дорогих ему людей в самое ближайшее время…
Да ведь поначалу все так прекрасно шло…
Театр Но давал свой единственный в Москве, нашумевший на весь мир музыкальный спектакль «Тринадцатый проспект к храму Аматэрасу». Поэтому зрительный зал был переполнен, публика в нем блистала бриллиантами и общественным положением, так что Авдей поначалу даже почувствовал себя неуютно, особенно когда разглядел в правительственной ложе некоего олигарха, благополучно укрывающегося от ФСБ вот уже несколько лет… Однако олигарх был не важен. Важна была Инари, эскортирующая господина Синдзена. Авдей увидел ее в переливчатом праздничном кимоно, прекрасную, ослепительную, желанную, и весьма рассеянно поклонился, когда его представили главе корпорации «Новый путь». Господин Синдзен выглядел как скромный пожилой клерк фирмы «Сони», хотя его безукоризненный европейский костюм наверняка стоил целое состояние. Обмахиваясь веером, господин Синдзен завел любезную беседу с Татьяной Алексеевной, улыбнулся Марье-тян и Дарье-тян, которые восторженно глазели вокруг и даже забыли выпросить мороженое. Авдей меж тем подсел к Инари. Та посмотрела на него с обычной приветливой улыбкой, но в ее глазах Авдей заметил тревогу и какую-то напряженность.
– Чем ты обеспокоена?
Инари слегка щелкнула пальцами:
– Ах, Аудэу-сан, вам, верно, не понять… Есть в воздухе что-то, что заставляет меня тревожиться. Какая-то опасность, но не пойму – откуда она исходит… Однако знаю, кому грозит.
– И кому же?
– Господину Синдзену. – Инари наклонилась
– А что это означает?
– Смерть, – тихо сказала Инари. – Мне надо быть начеку.
– Но разве у вашего босса нет охраны?
– Есть, – просто сказала Инари. – Я – его охрана.
– …?
– Впрочем, мои опасения могут быть пустыми, – Инари раскрыла веер, разрисованный цветами сливы. – Давайте лучше любоваться пьесой. Посмотрите, с каким восторгом ваши дети смотрят на сцену. Вышел кокэн. Он объявляет о начале спектакля…
– Картина первая! – громко объявил кокэн – прислужник на сцене.
На задней части сцены была изображена раскидистая сосна с пышными иглами цвета темного изумруда, символизирующая долголетие Императорского Дома. На переднем плане перед зрителями предстал небольшой скромный садик из персиковых деревьев. Рядом стояло несколько раздвинутых ширм, символически изображавших небогатое жилище. На створках ширм были начертаны иероглифы, просящие Небо о милости к падшим. Из-за ширм появился первый актер.
Первый актер. О, какая холодная весна в этом году! Боюсь, для того, чтобы участвовать в процессии по случаю дня Белого Зайца, мне потребуются новые теплые хакама. Эй, младший брат!
На сцене появился еще актер, всем своим видом показывавший смирение и послушание.
Второй актер. Да, господин старший брат?
Первый актер (изображает хохот). Ты правильно назвал меня! Мне уже надоело, что все соседи в округе Киёмори называют меня просто Брат!
Второй актер (робко). Как же они называют меня, недостойного?
Первый актер. Конечно, Двойной Удар! Потому что я всегда бью тебя дважды: до и после завтрака! (Недовольно.) Какой ты глупый!
Второй актер. Да, господин старший брат.
Первый актер. Я тебя звал затем, чтоб узнать, не износил ли ты еще свои новые теплые хакама, которые подарила тебе приемная родительница на день Праздника мальвы.
Второй актер. О нет. Я не смел их надевать. Да и куда они мне…
Первый актер. Ты верно поступил. Все равно ты целыми днями копаешься в золе и саже – одно слово: Сажа-сан! (Хохочет.) Отдай-ка мне свои хакама. Я буду участвовать в процессии ко дню Белого Зайца и не желаю замерзать.
Второй актер. О, господин, конечно отдам, я почту это за честь!
Первый актер (самодовольно). Еще бы.
Второй актер. Скажите, господин, а в процессии будет участвовать принцесса Огути-химэ из Главных северных покоев?
Первый актер. Разумеется! И я ее увижу, и, главное, она увидит меня! В новом кимоно и новых хакама! (Раскрывает веер и, обмахиваясь им, ходит по сцене.) Она обратит на меня внимание и, может быть, даже напишет мне хайку. Или любовное послание. Ступай, принеси хакама да прочисть очаг!