Все ведьмы делают это!
Шрифт:
— Командир, — хрипло выдавил Кирпичный, сцепляя пальцы замком на затылке. — Мне в Москву надо, слышь…
— Куда тебе надо, ты уже добрался, — уверил его тип в камуфляже и маске-чулке на голове и ткнул полковника стволом автомата под ребра. — Выходи, кому сказано!
Только тут окончательно проснувшийся от тяжелого неровного сна полковник понял, что поезд стоит. Дрон Петрович под конвоем вышел в тамбур и вгляделся в затуманенное дверное окошко. Но за окном никакой Москвы не наблюдалось, была там сплошная чернота глубокой ночи.
Конвоир каким-то кривым гвоздем ковырнул запор на тамбурной
— Прыгай!
С человеком в форме да еще и при оружии спорить особо не получается. Кирпичный это хорошо знал по своей прошлой, теперь уже казавшейся страшным сном, жизни. Он прыгнул, ударился коленями о подмерзшую, но довольно рыхлую землю, кое-как встал и увидел, что его конвоир уже стоит рядом. И что поезд с дерганьем и натужным скрипом движется дальше, оставляя полковника Кирпичного один на один с неизвестностью.
— Руки можешь опустить, — как-то не по уставу сказал тип в камуфляже. — Но если вздумаешь дурить — пристрелю. Пошли к машине.
И они двинулись к чернеющему на фоне неба перелеску. Тут как раз из-за облака ненадолго появился узенький серпик луны, освещая мертвенным скупым светом местность, которую полковник не узнавал, да и не пытался узнать. Он покорно дошел до зарослей, в которых, как оказалось, скрывался темный джип с тонированными стеклами, уселся в этот самый джип на заднее сиденье (рядом пристроился конвоир) и даже не удивился тому, что за рулем сидит солидных размеров крыса в малиновом пиджачке.
— Поехали, — приказал конвоир уже не громовым голосом, стащил с головы маску-чулок и оказался пышноволосой блондинкой стервозно-голливудского типа.
«Баба! — горестно охнул про себя Кирпичный. — И тут баба! Ну тогда добра не жди…»
Джип рванул с места, но, как ни силился полковник Кирпичный разглядеть, в каком направлении они едут, ничего не было видно за темными стеклами. В этих стеклах отражалась только физиономия самого Дрона Петровича: опухшая, давно небритая и порядком озадаченная. Мало что осталось в этой физиономии от былой несгибаемости и внутренней силы полковника, позволявшей ему поддерживать железную дисциплину во вверенной ему колонии. Только где теперь та колония и где дисциплина…
Ехать молча было тоскливо, поэтому полковник отважился на разговор с блондинкой.
— Это… в общем… Мы в Москве когда будем? — выдавил из себя полковник, разминая кисть левой руки. Кисть повиновалась плохо — мешал втянувшийся под кожу диск с именем человека, которого предстояло полковнику убить.
Услышав вопрос Дрона Петровича, блондинка глянула на него чересчур голубыми глазами и, едва приоткрыв пухлые сексапильные губки, интимно посоветовала:
— Заткнись и больше вопросов не задавай. А то пристрелю.
При этом лицо красотки было приветливым, как вывеска «Макдонаддс». Но полковнику не это сравнение пришло на ум, поскольку в «Макдоналдсах» он сроду не бывал. Дрону Петровичу эта красотка очень уж напомнила ту пластиковую грудастую золотоволосую куклу, которую его, полковника, сестра подарила своей дочке на именины (что ж, и у несгибаемого полковника имелись вполне нормальные родственники в лице сестры и племянницы, к которым он изредка
Полковник постарался отогнать эти пустые мысли и методом предельной концентрации сознания заставил себя задуматься о более важных и серьезных вещах. Это только снаружи он казался таким покорным и пугливо шарахающимся от каждого движения автоматного ствола, как запойный пьяница — от нарколога. Нет уж, дудки! Внутри полковник был сосредоточен, рассудителен и деловит. Первым делом он проанализировал происшедшие в колонии события, утвердился в мнении, что его пьяным бредом они никак быть не могли, и потому счел единственно правильной мысль о том, что ему пришлось иметь дело с силами сверхъестественными и при этом весьма могущественными. Он безоговорочно поверил в существование оборотней, а также в то, что этими оборотнями (кстати, очень непохожими на привычных русскому сознанию оборотней-волков, перекидывающихся через пни) преследуются некие весьма важные, чуть ли не государственные цели. И вот здесь-то полковник принялся ворочать мозгами из последних сил.
Он послан в Москву с миссией убить некоего человека, судя по имени, явного япошку. При этом надо вспомнить, что «японок», устроивших весь сыр-бор в его колонии, финансировал японский же благотворительный фонд «Тэнгу». Но чем на самом деле этот фонд занимается, одному псу известно.
«Уж не готовится ли в России государственный переворот при помощи иностранных инвестиций?!» — поразила мозг полковника мысль государственного масштаба, и его от такой мысли прошиб холодный пот. Теперь полковнику стало предельно ясно: кругом враги, интервенты, готовые разграбить Россию-матушку, причем в особо грубой оккультной форме! И первая пособница темных сил — Анастасия, вредоносная старуха!
Однако полковник ничем не выдал своих размышлений. Он специально изобразил на физиономии тупое выражение необратимого дауна (кстати, это было совсем нетрудно), а сам тем временем мысленно рассматривал стратегию своего будущего поведения в тылу врага. Ибо он не сомневался, что именно туда, в тыл врага, его, полковника, и везут…
Внутренне ощущать себя разведчиком, неуловимым мстителем и патриотом, однако, мешал усиливающийся острый голод, а также жажда. Полковник неожиданно отчетливо припомнил, что последний раз он ел пару суток назад: сердобольная проводница накормила его чипсами и дала глотнуть прокисшего теплого пива.
«Надо терпеть, — мысленно убеждал себя полковник. — Ты среди врагов. Твоя задача — не дать им дешево купить твою жизнь!»
Мысли, конечно, были возвышенные и гордые, как полет Буревестника над седой равниной моря. Однако не особо искушенному в литературе полковнику почему-то (видимо, из-за сильного голода) представился какой-то глупый пингвин, самодовольно прятавший тело жирное в утесах… Дрон Петрович подумал, что пингвина этого он бы за полчаса уел. Сырого, с черным хлебушком и парой головок репчатого лука. Да, и посолить как следует, конечно. А потом пивка…