Все ведьмы делают это!
Шрифт:
Рана на руке кровоточила, как и положено. Прошептав тайные слова, я брызнула своей кровью на околевших петуха и голубя. Их раны тут же затянулись. Птицы ожили. Значит, оживет и Инари.
Раздвинув погребальные пелены, я обнажила левую грудь моей названой сестры, мимолетно отметив при этом, что на этой прекрасной белой груди красуется расплывчатый синяк как от слишком сильного и затяжного поцелуя. Бедная Инари! Видно, чересчур пылкий и неумелый был у тебя любовник. Торопливый. Ну ничего, я верну ему тебя.
С
— Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью. Я делюсь с тобой дыханьем из уст, мыслью из разума, нежностью из сердца. Живи, сестра!
Словно ледяная игла прошила меня от головы до пят, раздирая мою плоть, забирая последние силы. Я закачалась от боли и вцепилась в погребальное ложе, чтобы не упасть. Закрыла глаза, переводя дух, заставляя сердце работать в нормальном режиме… Ну, успокойся, дурочка. Все ведь должнополучиться.
— Вика… Сестра…
Я открыла глаза. Инари сидела на своем ложе и смотрела на меня, как вполне живой, просто очень долго спавший человек. Не было в ее глазах стеклянного блеска, который присущ недоожившим мертвецам, зомби и прочей непотребной шушере.
Значит, у меня получилось.
Она жива.
Если меня уволят с радио, я устроюсь работать в какую-нибудь больницу реаниматологом.
— Ты вернула меня?!
— Ну да. С возвращением тебя, как говорится, на бренную землю…
Рот Инари жалобно округлился, из глаз полились слезы. Она протянула руки ко мне…
— Пустое, не благодари, — отмахнулась я. — Для ведьмы моего уровня это совсем несложное дело…
— Зачем ты это сделала!!!
Инари это так выкрикнула, что в первую минуту я подумала, что передо мной все-таки недооживший мертвец.
— Чур, чур меня! Что ты орешь, Инари, будто я тебе на кимоно наступила?! Неужели ты не рада снова жить и видеть меня?
— Рада, — вопреки своим словам моя подруга выдала очередную порцию бурных рыданий. При этом я заметила, что ее слезы превращаются в драгоценные камни и, как горох, сыплются на пол.
Я улучила паузу в ее рыданиях и сказала:
— Тебе не стыдно, дракон из клана Тодороки? Ты рыдаешь, подобно пьяному ронину!
— Я рыдаю именно из-за стыда, который разъедает мое сердце! — воскликнула Инари, но плакать перестала. — Смерть была для меня благом, покрывшим мои грехи, а ты вернула меня к жизни, чтобы я стыдилась смотреть тебе в глаза!
— Ох, успокойся ты, пожалуйста! Некогда сейчас реветь. Тут в ближайшее время намечаются такие события, при которых тебе, в силу твоего теперешнего состояния, лучше не присутствовать. Я отведу тебя в туалет (ты
Я взяла подругу за руку, намереваясь свести ее с ложа скорби, но она отняла руку и соскочила сама. Нервно поправила на себе свою погребальную хламиду.
— О, ты явилась воплощением моего стыда и позора, сестра! — простонала она.
— Инари, ну зачем ты так? Я, можно сказать, из лучших побуждений… Ну что ты меня так уж стыдишься, а? Как будто мужа моего соблазнила, право…
Инари посмотрела на меня налитыми страхом и скорбью глазами.
— Ты догадалась… — прошептала она.
— Ты о чем?
— О том, что я… — голос моей дорогой подруги упал совсем уж до невнятного шепота, — что я… согрешила с твоим мужем.
Я помолчала, потом спросила:
— Ты это серьезно?
— Да. — Она опустилась передо мной на колени, коснулась головой пола. Ее распущенные волосы блестящей черной волной упали на носки моих сапожек… — Казни меня любой казнью. Этого невозможно простить. Я знаю.
Ничего ты не знаешь, Инари. Многое можно простить. Если есть на это сила…
Я опустилась с нею рядом, коснулась плеча. Она вздрогнула, посмотрела на меня.
— Инари, скажи мне честно, потому что это для меня важнее всего, — попросила я. — Дорожишь ли ты мною, как подругой?
— Да.
— Считаешь ли ты, что когда мы были драконами, то породнились по духу и силе?
— Да.
— Любишь ли ты меня, как свою названую сестру?
— Да. — Взгляд Инари стал твердым, как хрусталь. — И я могу тебе поклясться в этом своей жизнью и смертью, ибо мои жизнь и смерть принадлежат тебе.
Я облегченно вздохнула:
— Ну, тогда все нормально! И вообще, нашла из-за чего переживать. Точнее, из-за кого!
— Как? Сестра моя, госпожа моя, неужели ты не гневаешься на меня за то, что я посягнула на твоего супруга?
— Нет! — я искренне рассмеялась. — Не гневаюсь. Абсолютно. Было б там на что посягать! Подумаешь, сокровище! Хочешь, насовсем его себе забирай!
— Нет, что ты… Я знаю, он просто поддался моим природным чарам, а любит на самом деле только тебя. Это правда!
— Серьезно? Ну ладно. Кстати, это мой прелюбодей тебе такой поцелуй на груди насосал?
— Он, — смущенно потупилась Инари.
— Вот вандал! Никакого такта в интимных отношениях с приличной женщиной! Плохо я его воспитала!
— Ну, вообще-то он ничего, — зарделась подруга.
— Да, может, когда захочет, — лаконично отрезюмировала я потенцию своего благоверного. — Ладно. Теперь, когда мы разобрались с твоим оживлением и моим распутным мужем, нужно сделать еще кое-что…
— И ЧТО ЖЕ ТЫ НАМЕРЕНА СДЕЛАТЬ, НЕГОДНАЯ ТВАРЬ?!