Все великие афёры
Шрифт:
Чтобы курс уже выпущенных акций постоянно повышался, Ло принял решение распространять новые акции только среди держателей старых. Отныне, для того чтобы Приобрести вожделенную бумагу, гарантирующую быстрое обогащение, необходимо было предъявить в офисе компании четыре акции прежних тиражей. Началась настоящая охота за «раритетами». В результате 500-ливровая акция быстро подорожала сперва до 5 тысяч, потом до 7, 10, 12, 18. Пока, наконец, не достигла ценовой отметки в 20 тысяч ливров.
Интересно, что спекулянты крайне неохотно продавали акции компании за золотые и серебряные монеты, предпочитая банкноты Королевского банка. Такого европейская история не знала ни до, ни после «Миссисипско-го эксперимента».
Пока же дела Джона Ло и его компаньонов шли просто великолепно: за «обычную» эмиссию 300 000 акций общим номиналом в 150 миллионов ливров компания получала прибыль в полтора миллиарда! Строительство финансовой пирамиды было в самом разгаре. Инвесторы, заложившие в основание финансового колосса первые «кирпичики», исправно получали дивиденды за счет вложений новых вкладчиков и т. д. Королевский банк печатал миллионы ассигнаций, чтобы любой желающий мог взять банковский кредит для покупки акций Миссисипской компании. Такими же банкнотами выплачивалась прибыль по акциям. Бумажно-финансовая масса, словно некое гремучее вещество в сообщающихся сосудах, постоянно увеличивала саму себя. До поры никто не замечал, что большая часть населения страны занимается фактически покупкой и продажей воздуха.
Пирамида начинает рушиться
Итак, благодаря Джону Ло и его системе Франция переживала счастливые времена: государство освободилось от бремени долгов, благодаря кредитам расцветала промышленность, торговля. Страна купалась в изобилии денег и товаров. Вчерашние безработные бедняки открывали собственные лавки и строили каменные дома. Люди с оптимизмом смотрели в будущее, не догадываясь, что строят новую жизнь на пороховой бочке, запальный фитиль к которой уже подожжен, ведь об опасностях инфляции тогда мало что знали.
А между тем, все это благополучие поддерживалось за счет выпуска все новых порций акций и бумажных денег. Правда, Джон Ло, надо отдать ему должное, пытался регулировать процесс, но в какой-то момент раскручивающийся финансовый маховик стал ему неподконтролен. Печальную развязку ускорило предательство людей, посвященных к во все нюансы происходящего.
В один из зимних дней 1720 года на площади перед Королевским банком остановилось несколько экипажей. Из головной богатой кареты с гербом герцога Бурбонского на дверце вальяжно вышел важный вельможа. В сопровождении свиты он направился в здание. По приказу герцога его помощники начали деловито вынимать из принесенных с собой дорожных сундуков пухлые пачки акций Миссисипской компании и складывать их на конторку перед управляющим банком.
– Вот что, любезный, – обратился герцог к управляющему, растерявшемуся от вида растущей перед ним горы пачек и обрамленного пышным париком надменного лица аристократа, – я хочу обменять свои акции по сегодняшнему курсу.
Естественно, банкир не посмел отказать в просьбе столь знатному и могущественному клиенту. Обменянное на бумаги золото и серебро герцог увозил в четырех экипажах.
Вскоре об этом эпизоде стало известно некоторым крупным биржевым спекулянтам, которые имели своих доверенных людей в Королевском банке. Эти ловкачи тоже успели вовремя выдернуть свои капиталы из зашатавшейся стены пирамиды. Вообще, как позднее выяснится, небольшая группа придворных и финансовых тузов отлично заработала на обвале Миссисипской пирамиды.
Точно так же накануне дефолта 1998 года
После того как «операция» герцога Бурбонского стала широко известной, началась паника «на тонущем корабле»: тысячи людей метались по Парижу, думая только о том, как бы спасти деньги, которые вот-вот должны были превратиться в бумажный мусор.
Чтобы остановить процесс обмена акций на золото и серебро и поддержать обесценивающиеся бумажные деньги, правительство издало указ, запрещающий гражданам владеть монетами, ювелирными изделиями и драгоценными камнями на сумму более 500 ливров. Но эта мера лишь % окончательно подорвала доверие населения к некогда сверх-популярным банкнотам и акциям.
А вскоре «Компания Индий» королевским указом была % лишена дарованных ей привилегий. Это лишь ускорило ее, неизбежный крах. Согласно другому указу бумажные деньги объявлялись вне закона. В стране резко подскочили цены, а в Париже и в других крупных городах Франции стала ощущаться нехватка продовольствия. Тысячи людей, которые считали себя богачами, вдруг оказались владельцами ничего не стоящих бумажных миллионов. Депутаты парламента и толпы негодующих парижан, ежедневно заполняющие площадь Пале-Рояль перед резиденцией герцога Орлеанского, требовали смерти мошенника Ло, которого еще недавно боготворили. Но, к чести герцога, он не выдал на расправу многочисленным недругам своего протеже, позволив шотландцу тайно покинуть страну. Правда, беглому банкиру пришлось оставить в Париже жену, дочь, брата и все свое немалое имущество. С собой ему удалось взять лишь сына.
Позднее все имущество основателя Миссисипской компании будет конфисковано по решению парижского суда и продано с молотка, а деньги направлены в фонд пострадавших вкладчиков.
Что касается нашего героя, то он снова стал колесить по Европе, зарабатывая на жизнь игрой и посвящая все свободное время работе над книгой, в которой желал оправдаться перед потомками. Крах дела всей его жизни, а затем и смерть могущественного покровителя – Филиппа Орлеанского, скоропостижно скончавшегося в 1723 году, подорвали железное здоровье бывшего неутомимого жизнелюба. Последние годы Джон Ло провел в Венеции. По свидетельству философа Монтескье, совершавшего в 1728 году путешествие по Европе, некогда самого влиятельного человека Франции он нашел сильно одряхлевшим и едва сводящим концы с концами.
Правда, ореол человека, умеющего превращать бумагу в золото, который окружал личность знаменитого финансиста, до самой его смерти в марте 1729 года время от времени привлекал в скромную квартиру шотландца таинственных визитеров. Так однажды изгнанника посетил таинственный незнакомец, который от имени своего государя пригласил Ло на русскую службу. В своем письме Петр I гарантировал обнищавшему экс-министру фантастически высокое содержание и достойное его таланта положение при своем дворе. Но Джон Ло почему-то отказался. Хотя, вполне вероятно, сегодня мы жили бы совсем в другом обществе, если бы наученный горьким опытом поражений Ло все же принял предложение царя-реформатора и повторил свой эксперимент, с учетом совершенных ошибок, на российской почве…