Все волки Канорры
Шрифт:
— Я вознагражу тебя, — пообещал Гугиус. — Посолиднее. Хм! А где его взять — посолиднее? Схватил, что под руку подвернулось, и на том спасибо.
Недостойные дела совершаются за достойную плату
Лех Коноплинський
— Да, кстати, — заметил голос. — Когда в следующий раз принесешь подношение, не забудь — я не люблю толстых.
— Какая тебе разница?! — возмутился Хартдор. — Тебе же не для эстетического наслаждения, а для еды. Толстых на дольше хватает.
— Я эстет, — сказал голос. — И не могу внезапно перестать быть эстетом на время кормления. Учитывай это. И двери закрывай лучше. А то в прошлый раз сразу после
— Откуда?
— Сказал — из Ада.
— Чем закончилось?
— Вынеси крылья, там, возле входа. Они меня раздражают. И вот чего я в толк не возьму: вся поляна усыпана останками, деревья вокруг похожи на ночной кошмар полкового лекаря, а они сюда ломятся, как будто я разбросал по округе листовки с приглашением на детский утренник.
— Будь скромнее, и люди от тебя отстанут.
— Да меня и демоны замучили.
— Тогда проповедуй что-нибудь непонятное, по возможности, вечные ценности. Типа того, что в каждом демоне есть что-то хорошее, что все демоны — братья, что их гнев и ярость происходят от того, что они мало занимаются садоводством и не выпиливают лобзиком по воскресеньям. Говори долго, быстро, непонятно, не давая никому вклиниться. Лучше всего — в стихах.
— Думаешь, поможет? — безнадежно спросил голос.
— Я бы на твоем месте попробовал.
— В стихах, говоришь?
— Но без рифмы.
— Какие же это стихи?
— А ты возражай, что ищешь новые формы стихосложения и взаимопонимания.
— Ужас какой, — сказал голос. — Знаешь, а может помочь.
* * *
Итак, Такангор бодро рысил к своей цели по лесной тропинке, вдоль озера, по зеркальной поверхности которого царскими золотыми галерами скользили опавшие листья, подгоняемые легким теплым ветерком. Славный минотавр засмотрелся на сказочное зрелище. В его мечтах эта роскошная флотилия рассекала синие воды Бусионического океана, он даже чувствовал горьковато-соленый запах и слышал, как стучат волны в борт, скрипят просмоленные доски и хлопают набитые попутным ветром паруса. Сам он стоял на носу флагманской галеры и красиво смотрел вдаль, озаряемый лучами заходящего солнца. Багровый свет отражался в зеркальном лезвии боевого топора, придавая этой эпической картине величественный и немного зловещий оттенок. Минотавр колебался, летит ли по ветру его плащ или лучше, чтобы развевалось знамя Кассарии, черное с серебром, созданное лучшими художниками своего времени специально для того, чтобы эстетически правильно развеваться в нужный момент. Но не будет же он всю дорогу стоять в обнимку со знаменем, как последний Мардамон, так что плащ логичнее. Зато плащ скроет большую часть его любимых доспехов Панцер-Булл Марк Два, а это никуда не годится. Элегантные складки, конечно, всегда неплохо смотрятся, но сплошные складки и хвост выглядят нелепо, а грандиозная дышащая первобытной силой фигура героя скрадывается. Такангор глубоко задумался: он и прежде понимал, что изобразительное искусство требует особого таланта, но лишь теперь по-настоящему оценил, как тяжко работают живописцы, прежде чем создать подлинный шедевр. Плащ или флаг? Галера или высокий корабль с могучим бушпритом? Спокойная гладь воды или бурные волны? Славный генерал всерьез проникся проблемами композиции и не слишком отвлекался на окружающую действительность, полагая, что знакомая тропинка не преподнесет ему никаких сюрпризов. Словом, он несколько удивился, когда на его пути возникло неожиданное препятствие.
Дорогу ему преградил довольно широкий красновато-коричневый ручей. Он выходил из кустов по правой стороне тропинки, пересекал ее с подозрительным шорохом и исчезал в кустах с левой стороны. Не то чтобы Такангор не мог его с легкостью перепрыгнуть. Чего он только не перепрыгивал, гоняя по всем Малым Пегасикам бедолагу сатира, несправедливо обвиняемого в поедании бублихулы. Какие только препятствия не преодолевал, уходя от превосходящих сил дорогой маменьки, когда ее педагогическая жилка давала о себе знать с особой силой. Просто
То были муравьи. Судя по их целеустремленным взглядам, сосредоточенным лицам и количеству пожитков, они эвакуировали муравейник. (Если наш образованный читатель спросит, этично ли называть переднюю часть головы всякого муравья лицом или это все-таки морда, то мы уверенно ответим, что нас тоже взволновал этот вопрос, и потому мы консультировались с видными специалистами по разнообразным мордам. Они утверждают, что морды бывают трех видов:
1) пушистая симпатичная
2) мохнатая несимпатичная
3) жуткая оскаленная
Все остальное — лица).
Минотавр уверенно подозревал, что такие перемещения могут быть вызваны исключительно серьезным стихийным бедствием. Твари, несомненно, знали каким именно. Но как добиться от них толковых ответов? Такангор остановился и затоптался на месте. Стоило вернуться в замок, чтобы поговорить с Думгаром. Если тот чего-то и не знал сам, то непременно держал в штате пару квалифицированных специалистов; и не существовало такого вопроса, которым можно было поставить в тупик величайшего дворецкого всех времен и народов.
Как день бестолково начался, думал Такангор, так он и продолжается.
Муравьи еще шелестели бесконечным потоком, огибая подкованные серебром копыта, когда из рощи донесся странный оглушительный звук, как если бы ураган дул в замочную скважину. Строго говоря, то был художественный свист, просто есть вещи, о которых невозможно догадаться, их нужно знать наверняка. Свист нельзя было назвать чересчур музыкальным. Скорее уж казалось, что кто-то хочет вспугнуть стадо древнеступов одним усилием легких. Древнеступов в округе не наблюдалось, но в целом свистун достигал своей цели. Можно сказать, что к нему прислушивались. Такангор обрадовался. Лилипупса он любил и никогда не пренебрегал возможностью перекинуться с ним парой слов. Они не виделись с самого утра — для них это была довольно долгая разлука, к тому же, героический бригадный сержант, как всегда, порадовал своего командира блестящими тактическими решениями и правильно поданными репликами. И минотавр поспешил на источник звука. Но тут, как и в случае с муравьиными лицами, необходимо объясниться.
Зачем же мне затихать вдали?
Михаил Жванецкий
Не так давно капитан Ржалис насвистал бригадному сержанту популярную в армии песенку о превратностях войны, любви и деторождения, и Лилипупс неожиданно проникся. Всю последнюю неделю замок и окрестности внезапно, причем в самый неподходящий момент в самых неподходящих местах, оглашал богатырский свист сложной конструкции и впечатляющей тональности. Первое время обитатели замка грешили на ветер, но шквалов в те дни не наблюдалось. Затем принялись винить во всем распоясавшихся леших, но справедливый Думгар резонно заметил, что обычным лешим такое не под силу. Наконец, все так же случайно выяснился источник звука. Смущенный Лилипупс, стоя у растрескавшейся алебастровой вазы с цветами, признал могучее авторство исполнения и дал клятвенное обещание свистеть аккуратнее и соблюдать меры безопасности. Судя по великому муравьиному исходу, с безопасностью обстояло так себе. Впрочем, Такангор вздохнул с облегчением: стихийное бедствие, служившее под его началом, не вызывало у него никаких опасений, но только вполне понятную, почти отцовскую, гордость.
— Добрый день, генерал! — и Лилипупс, раздвинув бормотайкой густой кустарник, вышел на тропинку. Он тоже любил своего генерала и тоже радовался ему. — Вам Ржалис исполнял уже? Трогательная песенка. Особенно слова.
— Агапий, — Такангор приветливо пошевелил ушами. Ему пришло в голову, что именно от Лилипупса он ни разу не слышал слов этой ставшей широко известной в окрестностях замка песни.
Похоже, догадливый тролль понял, о чем думает его командир.
— Я их внутри головы подпеваю мелодии.