Все волки Канорры
Шрифт:
— Я э-ээ, — сказал Зелг, с тоской глядя на стремительно растущую гору книг, — спасибо, конечно, милейший. Но я…
— Да, — воскликнул эльф. — Разумеется! Итак «О чем угодно, кроме старости. Долгосрочные развлекательные походы на завоевательной основе», просто замечательный труд, рекомендую. Из книг, о чем угодно, эта выделяется, как золотая монета в куче медных. Или вот, бесценная вещица: «О чем угодно, кроме морской болезни. Подробное описание мучительных приступов, сделанное знаменитым мореплавателем Гуго ди Шнайдером во время его хождений по проливу Ака-Боа, морям Киграт и Мыдрамыль, а также Бусионическому океану». Лично я был тронут до слез.
Зелг не посмел сказать Гробасию, что это не совсем та книга, которую он видит на своем ночном столике нынче вечером
— Видите ли, голубчик, — произнес он с посильным сочувствием. — Я хотел бы взять с полки какую-нибудь книгу.
Нос эльфа грустно дернулся. Ему стало нехорошо.
— Боюсь, я разочаровал вас, милорд. Но мне придется обратиться к каталогам. Я не помню книги с названием «Какая-нибудь книга». Боюсь, я ее и не видел. Убежден, что это досадное упущение, даже оплошность, даже непростительная халатность с нашей стороны. Если выяснится, что такой книги нет, мы ее непременно закажем одному из прославленных мастеров слова. Какое именно название вы предпочтете? Будут ли распоряжения относительно сюжета? Вы желаете получить научно-популярный труд или образчик художественного жанра?
Зелг понял, что перед ним стоит куда более сложная задача, чем он наивно полагал еще пару минут тому.
— Я имел в виду какую-нибудь любую книгу, выбранную наугад. Без определенного названия, темы или автора. То, что приглянется. Понимаете?
Наши взгляды как наши часы: все они показывают разное время,
но каждый верит только своим
Александр Попп
Эльф верил в систему, Зелг — в чудо. Это было столкновение двух разных религий. Обычно в истории народов такие непримиримые противоречия приводят к разрушительным войнам, перекраивают карты континентов, меняют ход событий. Но легион зелговых предков так вышколил своих вассалов, что даже вопиющая демократичность нынешнего правителя не смогла пошатнуть дисциплину и снизить уровень трепета перед сюзереном. О прямой конфронтации и речи не шло, но эльф осуждающе поджал губы. Ему претила сама идея взять с полки какую-нибудь книгу. Тем не менее, он вежливо отступил и скрылся за соседним рядом стеллажей, чтобы не докучать своему господину ненужным уже присутствием.
Молодой герцог вздохнул с облегчением и потянулся к книге, которая постоянно притягивала его взгляд во время нелегкой беседы с верным слугой. Книга была небольшая, но очень пухлая. Листы плотные, желтоватые, приятно шершавые, густо усыпанные убористыми округлыми буковками, с рукописными пометками на полях. На форзаце красовалась витиеватая надпись «Я принадлежу императору Бурхлидию».
— Если это правда, — подумал Зелг, — то чернила отменные, ничуть не выцвели.
Император Бурхлидий жил и процветал полторы тысячи лет тому.
Герцог повертел томик в руках. Переплет окончательно покорил его — приятного цвета летнего заката или лепестков старой розы. Он припомнил, что такой оттенок называется «муф». Молодой Кассар коллекционировал названия самых редких и изысканных оттенков и даже подумывал издать небольшой словарь. Этот цвет всегда входил в число его фаворитов вместе с палевым, цветом чайной розы и блю-рояль. Надпись на обложке была вытеснена бронзой, глуховатой, неяркой, чрезвычайно шедшей к фактуре и краске переплета. «Все волки Канорры» прочитал он. Название тоже понравилось. Он подумал, что это какой-нибудь мистический или исторический роман, и решил, что нашел то, что искал.
— Голубчик! — позвал Зелг. — Дорогой мой! Можно вас на минуточку.
Эльф появился за его спиной бесшумно и внезапно, так что герцог подумал, что стоит издать какой-нибудь закон, воспрещающий добрым подданным заниматься подобным свинством, так же и кондрашка может хватить. Но он принял решение быть вежливым и не отступал от него, даже если на то и были веские причины.
— У меня к вам важное поручение.
Эльф снова расцвел. Зелгу даже неудобно стало,
— К вашим услугам, милорд.
— Подберите мне литературу по вопросу о Тудасюдамном мостике. Все подряд, не брезгуйте даже сплетнями, глупостями, вымыслами, домыслами, газетными статьями. Я с радостью приму все материалы.
— Как скоро?
— Это не к спеху. Не затягивайте, конечно, но и не совершайте чудеса героизма. Я полагаюсь на вашу ответственность и обстоятельность.
— Благодарю, милорд.
Эльф поклонился и, уже выпрямляясь, устремил странный взгляд на книгу, которую Зелг по-прежнему держал в руках.
— Вам чем-то не нравится моя книга?
Гробасий смерил повелителя сочувственным взглядом:
— Эта книга может понравиться только милорду и двум-трем его друзьям, — сказал он с тем же странным выражением.
Зелг не понял, упрек это, одобрение, зависть или что-то еще.
— Вам не нравятся истории о волках?
Эльф еще сочувственнее оглядел сюзерена.
— Разумеется, о волках здесь ни слова.
— Разумеется?!
— Само собой, — сказал эльф. И поняв, что некоторым нужно все объяснять даже не дважды, а трижды, терпеливо повторил. — Само собой разумеется.
* * *
УСЫПАЛЬНИЦА, № 2895
Когда другие газеты теряют подписчиков, мы их приобретаем
НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО?
У живых масса проблем, которые не испытывают мертвые. В том числе, и в научной сфере.
Когда у вас так много живых ученых, которые все время что-то изучают, но при этом не приносят никакой ощутимой пользы, зато исправно получают жалованье и все время требуют увеличить взносы на их, так называемые, исследования, порой приходится что-то делать. В разных странах эту проблему решают по-разному.
В большинстве случаев различные инстанции, отвечающие за численность работников умственного труда, до определенного момента мирятся с ситуацией и надеются на естественную убыль. Однако в благоприятных условиях ученые размножаются быстрее, чем расходуются, и их популяция увеличивается с опасной скоростью. В таких случаях прибегают к проверенным временем средствам экономии: мракобесию, обвинению в ереси и лжеучении с вытекающими отсюда гонениями и казнями.
В Аздакском королевском университете, где не протолкнуться от живых светил, решительно отправляют ученых в какую-нибудь опасную экспедицию, откуда обычно никто не возвращается. Именем без вести пропавших называют кафедры, им посвящают научные труды и вспоминают к месту и не к месту, поучая новые поколения студентов. Все это делают даром, а сэкономленная на их жалованье денежка — это сэкономленная денежка. Но на экспедицию тоже нужны средства, притом средства немалые. И потому до недавнего времени мало кто мог воспользоваться полезным опытом аздакских коллег, невзирая на определенную демографическую проблему. Однако, когда научный департамент Тиронги успешно потерял в окрестностях Ламахолота археологическую экспедицию, многие зарубежные университеты, научные учреждения, исследовательские общества и прочие спонсоры высоколобых бездельников воспрянули духом. Надо сказать, что доблестный монстр Ламахолота не одно десятилетие честно способствовал утрясанию их финансовых проблем. В недоступные горы, к одинокому озеру, словно стаи перелетных птиц, упорно тянулись экспедиции из разных стран, и давайте признаем, что чудовище ни разу никого не подвело. Семнадцать комплектов научных работников были поглощены и бесследно усвоены им за не столь уж и долгий период длиною в век. Но случилась настоящая беда — монстр Ламахолота эмигрировал из Ламахолота, не оставив обратного адреса. Куда девать ученых теперь?