Всё-всё-всё о Ёжике
Шрифт:
— Я вижу, что он стоит на камне, — сказал Одуванчик. — Но он же невидимый.
«Конечно, они меня не видят», — решил Хрюк.
— Я хочу обедать! — ещё раз жалобно сказал он.
Мама-свинья подошла к Хрюку, взяла его под мышку и отнесла к бочке.
— Ух! — сказала Бочка. — Никогда не видела такого чёрного поросёнка!
— Буль-буль! — булькнула вода. — Никогда не встречала такого грязнули!
А Хрюк тёрся, мылся, хрюкал, скоблился, отфыркивался и наконец вылез из бочки
— Теперь меня хорошо видно? — спросил он.
— Очень! — сказал Одуванчик. — Тебя никогда не было так хорошо видно.
Золотой и пушистый
Посвящается Поросёнку
К зиме Поросёнок подстригся.
— Ты что это сделал? — сказала ему маленькая утка Чирок.
— Волосиков мало, — сказал Поросёнок. — Вот намажусь глиной, и к весне у меня будет волос, как у лошади.
— Зачем тебе такая грива? — удивился Чирок.
— А что же? У тебя — перья, у них — волосы, а я — лысенький, — сказал Поросёнок.
Они разговаривали у реки, куда совсем лысенький Поросёнок прибежал прощаться со своей знакомой уткой Чирок.
— Ты скоро улетишь?
— Завтра, — сказал Чирок.
— Ну вот — прилетишь, а я — волосатый-волосатый, — сказал Поросёнок.
— А я тебя узнаю?
— Не узнаешь — я крикну: «Чирок! Это я, Поросёнок!»
— Ладно, — сказал Чирок. — А пока ты узнаваемый, давай с тобой поиграем, как лысенький Поросёнок с маленькой уткой Чирок.
— А как можно играть иначе? — спросил Поросёнок.
— Как прилетевшая утка с волосатой лошадью.
— Нет, давай — как лысый Поросёнок…
И они стали играть в игру, в которую играли всегда: Чирок нырял, а Поросёнок бросал в него сосновыми шишками.
Наигравшись, они сели на берегу, и Поросёнок сказал:
— Я буду по тебе скучать, Чирок.
— И я.
— Я буду по тебе очень скучать.
— Я тоже.
— А ты расскажешь, когда вернёшься, где ты был?
— Конечно.
— А что там?
— Не знаю. Я ведь ещё никогда там не был.
— Как жаль, что мы не можем полететь вместе, — вздохнул Поросёнок. — Говорят, там есть большая река и, если голову намазать илом из этой реки, волосики станут золотые и пушистые.
— Я принесу тебе ила из этой реки, — пообещал Чирок.
— А не забудешь?
— Нет-нет, прощай! — И улетел.
А Поросёнок пошёл домой, намазал голову глиной и стал ждать, когда станет волосатым, как лошадь.
Метели кружили над землёй, вьюги выли, а Поросёнок сидел у себя в доме у печки и ждал весны.
Глина обсохла, и Поросёнок боялся пошевелиться, чтоб не обсыпаться.
Но вот наступила весна и запели
Из лужи на Поросёнка глянул лохматый Свин.
— Ха-ха! — крикнул Поросёнок. — Как лошадь! — И тут же искупался в луже.
К реке он шёл медленно и важно.
Остановился, выставил вперёд ножку и поднял голову.
Летели утки.
«Кто это? Кто это?» — спрашивали они друг друга.
— Вы не видели лысенького Поросёнка? — спросила одна Утка. — Он постригся к зиме и теперь должен стать неузнаваемым.
— А что? — спросил Поросёнок.
— Мы принесли ему ила из далёкой реки, — сказала Утка. — Он станет золотым и пушистым.
— А где Чирок? — спросил Поросёнок.
— Его нет, — сказала Утка. — Он просил передать вот это.
— Где Чирок? — крикнул Поросёнок.
— Ему очень хотелось долететь. «Брось! Брось! У тебя не хватит сил!» — кричали мы ему над морем. Но… Он не послушался, и вот…
— Что?..
— У него не хватило сил, — сказала Утка.
Поросёнок повернулся и, сгорбившись, пошёл от реки.
«Какая разница, — думал Поросёнок, — лысый или золотой?.. Лишь бы был Чирок, и мы играли, и он кидал в меня шишками..»
— А где, где Поросёнок? — не отставала Утка. — Он так просил.
— Нет Поросёнка, — сказал Поросёнок. — Никого нет.
— Значит, у него не хватило сил дождаться, — сказала Утка. — Бедный Поросёнок! Бедный Чирок!
— А может быть, он ещё прилетит? — вдруг спросил Поросёнок.
— Он сел на волну. Он не знает дороги, — сказала Утка.
— Но, может быть, он ещё прилетит?
— Всё может быть, — сказала Утка.
И тут появился Чирок.
Он летел низко над рекой против солнца.
— Чирок! Чирок! Это я, Поросёнок! — закричал Поросёнок и бросился к маленькой утке Чирок.
— Это ты! Это ты! — кричал Чирок. — Ну ты и волосатый! Настоящая лошадь!
И Чирок сам намазал Поросёнка илом из далёкой реки, а потом они вместе вбежали в реку, а когда вылезли на берег, не было никого на свете золотистее и пушистее Поросёнка.
Заяц
Заяц проснулся — было тихо-тихо.
Так тихо и спокойно, что, пока он спал, он даже ни разу не вздрогнул.
Будто онемело всё вокруг.
И пока он хлопотал по дому, а спал Заяц в летнем, верхнем доме, он заметил какую-то странность с головой.
Его голова жила как бы сама по себе, своей отдельной жизнью.
Зайцу хотелось думать об одном, но голова была занята какими-то своими, особыми, не имеющими прямого отношения к Зайцу мыслями, и к тому, о чём ему, хозяину головы, хотелось бы думать.