Все за любовь
Шрифт:
— Я бы не выпустил тебя без пальто, — негодующе возразил он. Он улыбнулся ей и провел рукой по соблазнительной нижней части ее тела. — Я бы не позволил доброй половине мужского населения города пялиться на тебя, как это сделала ты в городском центре. Ты чуть-чуть не стала причиной беспорядков.
— Это было бы весело. Я никогда не останавливала уличное движение, тем более не вызывала беспорядков.
— У тебя превратное представление о том, что значит хорошо проводить время.
— Эй, это ведь ты выбрал костюм.
Внезапно Ивэна поразило, что снова Кори каким-то образом удалось повернуть все по-своему.
Он посмотрел на нее. В его глазах было удивление.
— Мне это только кажется, или ты действительно так повернула дело, что я забыл о том, что совращал тебя?
Ее лоб наморщился, а губы испуганно изогнулись.
— Боже мой, надеюсь, что нет! — Она смело смотрела прямо ему в глаза, вызывая в нем бурю чувств. — Мне нужно что-то сделать, чтобы снова навести тебя на эту мысль?
— Ты бы могла снова поцеловать меня.
— Ах, да, — нежно сказала она. — Конечно.
Ее губы с трепетом прикоснулись к его, затем завладели ими, столь властно признавая их своей собственностью, как будто бы она ставила на них свои инициалы «КР». Он почувствовал, как его охватило жаркое пламя, затем повернулся. Теперь Кори лежала на спине, а он был сверху. В его взгляде был вопрос.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Чего: заниматься любовью или делать это здесь?
— Одно из двух. Нет, и то, и другое.
— Я совершенно уверена во всем, — медленно и твердо произнесла она. Для ясности она задрала вверх его свитер, вытащила рубашку и засунула под нее руки. Прикосновение прохладных пальчиков к его теплой коже лишило его способности сдерживаться.
Руки Ивэна начали скользить по ее телу, лаская грудь, которая казалась нежной, как теплый шелк под ярко-желтой спортивной рубашкой. Джинсы были быстро расстегнуты, стянуты и отброшены в сторону. Их тела под прохладным осенним ветерком прижимались друг к другу в поисках тепла, которое было им приятнее, чем лучи щедрого солнца. Кори вела себя в страсти именно так, как он и предполагал, отдавая все, на что было способно ее маленькое прекрасно сложенное тело. Она льнула к нему, ласкала его, окружая нежностью, которая была красноречивее тех слов, которые она сама все еще отказывалась произнести.
Даже трепеща в его объятиях, прижимаясь губами к его груди, прикасаясь к чувствительным до боли мужским соскам, исследуя самые интимные уголки его тела, она не говорила ничего, кроме его имени. Она повторяла его вновь и вновь, как заклинание. Даже когда, находясь на вершине страсти, он сказал, что любит ее, она просто крепче прижалась к нему, ее бедра приподнялись, чтобы встретить толчок его тела, и она всем своим существом радостно ответила па его бурное возбуждение. Ее глаза наполнились слезами, а во взгляде был такой благоговейный трепет, что он был уверен в том, что никогда не забудет этой минуты.
Когда она стала отодвигаться от него, он обнял ее еще крепче.
— Нет, любимая. Еще не все.
Он чувствовал, что вновь возвратился к жизни, что он снова хочет ее, и то же желание он прочел в ее глазах. Он увидел, как удивление, написанное на ее лице, сменилось выражением полного восхищения. Это был взгляд женщины,
И снова их тела стали согласованно двигаться, выполняя древний ритуал, приобретший для него новое значение. Страсть, воспламененная только что открытой любовью, становилась горячее, бешенее, сильнее, чем все, что он мог себе представить.
Для этого нужна была Кори, так же как она была нужна, чтобы воспоминания о Дженифер наконец оставили его. Нужна была Кори, чтобы он наконец снова почувствовал себя цельным человеком.
И он знал в этот момент высшего просветления и трепетного единения, что, как бы ни сложилась его дальнейшая судьба, он никогда не отпустит ее.
Глава 9
Кори еще находилась в объятиях Ивэна, когда почувствовала первые ледяные брызги воды. Так как брызги попали ей на щиколотку, она подумала, что это, может быть, очень большая волна выплеснулась на берег и разбилась о побережье. Следующая капля упала на голый изгиб ее бедра. С неохотой она на секунду оторвала мечтательный удовлетворенный взгляд от Ивэна и посмотрела в сторону океана. На берег набегали волны, но они едва ли подходили настолько близко, чтобы обрызгать их. Она поглядела на небо. Там, где только несколько минут назад сияло яркое солнце, сейчас была огромная серая туча. Три капли по очереди упали ей на ногу, на талию и на нос.
— Ивэн, — позвала она.
— А?
— На нас сейчас польет.
— А? — Он не сводил глаз с ее лица. Никогда прежде Кори не видела такого обожания, не чувствовала себя такой желанной.
Но на этот раз, когда капли застучали по ее коже, их нельзя было уже сосчитать, а тем более не принимать во внимание. Как бы ей ни хотелось лежать здесь, согреваясь теплом нежного взгляда Ивэна, в ней отчетливо заговорил инстинкт самосохранения.
— Ивэн Томас, сейчас же отпусти меня!
Он посмотрел на нее, удивленный твердостью ее тона.
— Что?
— Сейчас польет, ты, идиот! Нам надо уходить отсюда.
В конце концов он понял, что она говорила ему, и посмотрел на быстро темнеющее небо.
— Боже праведный! — воскликнул он.
— Я бы не сказала, что сейчас подходящее время для молитвы, — сухо заметила она, надевая одежду и бросая вещи, принесенные ими для пикника, в беспорядке обратно в корзину.
— Если ты пользуешься влиянием на небесах, то, может быть, попросишь десятиминутную отсрочку до начала бури. Я боюсь молнии.
Как будто бы в подтверждение ее слов молния внезапно расколола небо, и прямо у них над головой загремел гром. Ее глаза расширились, и она остановилась как вкопанная.
— Кори, давай беги к машине, — приказал Ивэн, — я соберу оставшиеся вещи.
Кори не шевельнулась.
Он побросал все в одеяло, схватил ее за руку и потащил за собой. В этот момент небеса разверзлись и полил дождь. К тому времени, как они добежали до машины, оба промокли до нитки.
— Ну что же. Мои молитвы все-таки помогли, — пошутил он. Но Кори не засмеялась. Она едва слышала, о чем он говорит. Она сидела с ним рядом и не могла сдержать дрожь. Она терпеть не могла грозу еще с детства. Никакими уговорами и объяснениями, способными удовлетворить любопытство ребенка, невозможно было разогнать ее страх.