Все зависит от нас
Шрифт:
Ититская сила! Шесть штук франков, это же сумасшедшие деньги! Почти штука марок! Хотя за невестино колечко я, помнится, сумму в два раза большую отдал… Вспомнив кольцо и всё с ним связанное, только протяжно вздохнул. Как там чудо моё белобрысое сейчас поживает? Ночная Певунья… Это так со старогерманского её фамилия переводится. Не банальное — Соловьёва, а Ночная Певунья… А как она той ночью «пела»… Эх-эх-эх…
С другой стороны, чего я волнуюсь? Она-то у любимого дяди наверняка хорошо поживает. Это я сейчас на грязном волнорезе сижу и соображаю, где бабками разжиться. В голове из идей крутились только полузабытые отрывки штатовских боевиков, где герои, бодро постреливая по сторонам, тянут мешки с деньгами из банка. Но здесь такое не прокатит… Шлёпнут
— Михаил, а в Марселе в азартные игры играют?
М-да… Какие сочные цвета… Пальцами попробовал приоткрыть правый заплывший глаз, но, увидев в появившейся щели красный, налитой белок, передёрнулся и оставил это занятие. Насколько, однако, качественный удар у этого хмыря. Эксклюзивный можно сказать. Мало кто с левой так влепить может. Да и шея ноет, а когда башкой крутишь, в ней что-то хрустит.
За спиной послышались шаги, и я, развернувшись всем корпусом, как «Фердинанд», увидел возмутительно бодрого Игоря. Он с кружкой в одной руке и с бутербродом в другой вошёл на кухню и, увидев бланшеносного товарища, хмыкнул, но нашёл в себе силы не прикалывать, а вежливо поинтересоваться:
— Ты как? Живой?
Я молча отобрал у него чашку, в которой оказался полуостывший кофе, и мрачно ответил:
— Не дождётесь… Я, как Ленин — живее всех живых.
А Мишка что, уже в порт умотал?
Птицын, протянув мне надкушенный бутер, кивнул и ответил:
— Часа полтора назад ушёл. Сказал тебя не будить, чтобы ты отоспался да оклемался хоть немного. Он пообещал на обратном пути в аптеку зайти и что-нибудь там посмотреть от синяков.
— Такие фингалы — неделю сводить надо. Я лучше повязку на глаз надену, пусть думают, что одноглазый…
— Кто же знал, что так получится? Но ты, Илья, молодец! Я ведь сначала и не верил, что можно таким образом деньги достать. В голову даже не приходило!
Угу… Не так уж всё просто оказалось. Пощупав языком шатающийся зуб, только фыркнул вместо ответа, вспоминая наши вчерашние похождения.
Тогда, после моего судьбоносного вопроса Мишка несколько заколдобился, но ответил, что есть в Марселе несколько ему известных точек, где люди играют и в карты и в рулетку. В официальные заведения нам, по понятным причинам, ход был закрыт, зато в парочке откровенно криминальных шалманов можно было не опасаться проверки от гестапо. То есть налёт полиции, конечно, не исключался, но о таких вещах подпольных держателей предупреждали заранее. Так что в нашем случае жандармов можно не бояться и основной задачей было уйти без потерь и с деньгами. Кстати, насчёт последнего Кравцова вообще брали сильные сомнения.
— Илья, ты пойми, это ведь не из портмоне деньги достать! По-твоему, всё так легко? В девяносто девяти случаях из ста в выигрыше остаётся хозяин казино. Удачи, во-первых, очень редки, а во-вторых, если эта удача будет достаточно крупной, то нас, как людей, не имеющих в этом городе влиятельных друзей, могут оттуда просто не выпустить. Да и игроки там — сплошные бандиты. Приличные люди в такие места не ходят, а эти уголовники могут пустить в ход нож при малейшей возникшей проблеме!
Михаил подпрыгивал и стращал до тех пор, пока я, не выдержав, спросил насчёт того, какие у нас варианты есть вообще. На это Кравцов почесал затылок и признал, если мы не хотим тут ещё месяц торчать, то вариантов, в общем-то, больше нет. Ну а на нет и суда нет. Приблизительно так ему и ответил:
— Тогда особо голову ломать не будем. Сегодня пробуем сыграть. Не выйдет — ждём, когда Бергман от своего
— Какой рыбачий?
— Остров Рыбачий. Или полуостров, точно не помню… Ты не парься, это я образно говорю.
Потомок эмигрантов на это только хмыкнул:
— Ты знаешь, я всё время считал, что русский — мой родной язык. А общаясь с тобой, его через раз понимаю. Или ты на неизвестном мне жаргоне разговариваешь, или язык настолько изменился за это время. Вот что значит — «не парься»?
Во как! Докатился… Интересно, а хоть какой-нибудь язык я знаю достаточно хорошо, чтобы меня окружающие без дополнительных пояснений понимали?! Мишка, склонив голову, с ехидной улыбкой ждал объяснений, поэтому попытался донести до него смысл высказывания:
— Ну-у… «Не парься» значит «не грузись»… Бр-р-р… Нет… О! Это значит — не бери в голову!
Кравцов, ничего не сказав, покрутил башкой, ну а потом, после получасового спора, оставив Птицына в доме, мы наконец двинули в гнездо порока. По пути решили, что в игре будем оперировать только половиной из имеющихся у нас денег. Я самонадеянно заверил Мишку, что четырёхсот франков для выигрыша нужной суммы мне хватит выше крыши. Да и эти четыреста нужны только для того, чтобы зря время не терять, выигрывая по мелочи. А так, буквально две-три ставки — и мы сможем уходить. Правда, эксперимент с лотереей я так и не удосужился провести, но, держа в голове слова Мессинга о громадной и неохватной халяве, то есть удаче, преследующей меня, особых сомнений не испытывал. Но как оказалось, с такой тонкой материей, как фортуна, нужно быть гораздо более осторожным…
М-да… вовсе не так я себе представлял подпольный игорный дом. Думал, будет что-то вроде накуренного подвала с мрачными личностями, грязью и страхолюдными вышибалами. Всё оказалось немного по-другому. Никаких подвалов не было, а было приземистое здание на окраине, чем-то похожее на пакгауз. Возле него нас встретили не «качки», а двое вертлявых французов, которые после переговоров с Кравцовым показали на вход, находящийся вовсе не за ними, а с торца этого ангара. Там, за железными дверями парочка крепких парней предложили оставить им на хранение имеющееся в наличии огнестрельное оружие. Стволов у нас не было, поэтому, без особых задержек пройдя длинным коридором, вошли ещё в одну комнату. Сидевший в помещении мужик поинтересовался, во что именно мы собираемся играть. На долгую игру я даже не настраивался, поэтому выбрал блэк-джек. Уж при игре в «очко» выигрыш только от удачи зависит, то есть как раз то, что мне надо. Единственно, что смущало, так это незнание языка. Но всё оказалось вполне демократично. Нас провели ещё в одно помещение, заставленное столами, и выяснилось, что крупье, или как называется этот хмырь, который раздаёт карты, бодро чесал по-немецки. Поэтому, усевшись на стул с гнутыми ножками, я, хрустнув пальцами и ободряюще глянув на потомка эмигрантов, начал игру.
Буквально через десять минут она уже прекратилась. Только вот результат был обратный ожиданиям. У меня, наверное, морда, как у лошади, вытянулась, когда этот сраный раздавальщик на последней взятке опять взял больше очков. То есть в четыре ставки я продул все деньги. Растерянно оглянулся на Мишку, но он, мрачно щерясь, отрицательно покачал головой. Понятно… Последнюю заначку не отдаст. Крупье, вопросительно подняв брови, фальшиво улыбнулся, но я, махнув рукой, показал, что игра окончена и встал, освобождая место.
Потом уже на улице долго пинал ни в чём неповинное дерево, попутно выслушивая всё, что Михаил думает насчёт игры вообще и моих умственных способностей в част-ности. Блин! Ну почему так получилось?! Ведь, кидая монетку, из двадцати раз все двадцать угадывал. Может, тут сама механика выигрыша другая идёт? Может, надо было на рулетку идти? А может, этот напомаженный крупье мухлевал?! Не зря же у него глазки так бегали? И улыбка у этой падлы слишком уж сальная была. У, сволочи! Кругом одни прендегасты!