Все женщины — химеры
Шрифт:
— Понял-понял, — ответил он послушно. — Что приготовить на ужин?
— Я всеядное, — ответил я.
Отчим посмотрел внимательно, в глазах проступило уважение, что вообще-то редкость. Человек он, как определяет себя, старых правил, а я, по его мнению, очень современный. В его интерпретации это звучит так, будто это крайне скверно.
— Уже? — поинтересовался он и добавил с сомнением: — С каких пор?
— Не знаю, — ответил я. — Не помню. По-моему, мужчина, если хорошо разбирается в еде, не совсем как бы даже мужчина. Как-то вот получилось
— Взрослеешь, — ответил он.
— Правда?
— Взрослеешь, — повторил он.
— Объясни?
Он покачал головой.
— Вряд ли смогу. Это потом приходит. Все мы меняемся. Только никогда в это не верим, пока такое не случится.
Мать крикнула из распахнутой двери:
— Женя, твои друзья и здесь как-то тебя отыскали.
— Как-то? — спросил я. — Это раньше было как-то, а сейчас у всех в мобильниках или часах трекеры. Конечно же, все знают, где я, даже когда иду в ванную, а когда в туалет… если только не отключу нарочно.
Отчим рядом кивнул понимающе, отключение трекера выглядит невежливостью, и кто делает это часто, будет считаться подозрительным и в чем-то потенциально опасным для общества.
— Пообщайся, — сказал он.
— Пойду в комнату, — сказал я, — не хочу тебе портить вид…
Он улыбнулся, а я одел на себя всего беспечную улыбку и пошел вихляющей походкой в гостиную.
С телестены смотрят несколько веселых рож, я узнал Кирилла, Ганса, Шамшура, Цедендела, там еще несколько девчонок, по большей части новые, только Лолиола из старых друзей.
Она первой помахала мне с дивана.
— Привет, Юджин!.. Мы по тебе уже соскучились!..
— А как соскучился я, — ответил я. — Ты мне даже снилась. Дважды. Так что сейчас отдыхаю и восстанавливаю силы.
— Я могу помочь восстановить, — предложила она с живостью. — Я умею восстанавливать как никто! Кирилл, подтверди!
— Умеет, — сказал Кирилл.
— Еще как, — добавил Ганс.
— Феноменально, — сказал Шамшур.
Я сказал со вздохом:
— Мне нужны силы для сублимации. Вам хорошо, вы бездельники, а я — уработанная лошадка.
Лолиола сказала весело:
— Это во сне ты уработался? Я польщена.
— Я сейчас в самом деле занят, — сказал я уже серьезным голосом. — Как освобожусь, оторвемся по полной. Почти обещаю!
Лолиола посмотрела со стены очень серьезными глазами, улыбка медленно сошла с ее хорошенькой мордочки.
— Да, — проговорила она, — ты какой-то не такой… Вижу, ты здесь, а душа твоя где-то… Хорошо. Но как только, так сразу! Договорились?
— Заметано, — ответил я.
Она улыбнулась, экран погас вместе с остальными. Мать посмотрела на меня с понятным интересом.
— Как она тебе?
— Норм, — ответил я равнодушно, — только жопа холодная. Всегда, представляешь! Это ужасно.
— Ужасно, —
Я переспросил:
— Эта которая с котом Базилио?.. Нет, я больше собачник.
— А как она вообще?
— В постели или в чем-то еще?
Она улыбнулась:
— В постели все женщины, ты прав, теперь одинаковы, а вот в остальном нет двух не то что одинаковых, но даже похожих. Она тобой интересуется.
— Так и сказала?
— Нет, но мне старается понравиться. А женщины, как ты знаешь, в отличие от вас, мужчин, ничего зря не делают.
Я пробормотал с опаской:
— Хороший подход. Наверное, хороший. И правильный… Но только я редко что делаю правильно.
— Тогда у нее есть шанс.
— В нашей квантовой вселенной для всего есть шанс, — согласился я. — Мама, я пойду прилягу?.. А то набегался так, что даже не знаю. Псевдоподии отваливаются.
Она воскликнула заботливо:
— Полежи, полежи, сынок! Отдохни. Теперь жизнь такая трудная, такая трудная…
Я посмотрел с недоверием, но издевки нет, да это и не в характере моей мамы, говорит вполне искренне, для нее жизнь в самом деле такая трудная: каждый день сотни новых рецептов изысканных блюд, а нельзя пропустить, подруги назовут отсталой, новые способы завивки ресниц, фитобласты, наращивание ногтей… с ума сойти можно от сложностей прогресса!
— Попробую поспать, — сказал я. — Сейчас дико модно спать днем! Мелатонин вырабатывается. И еще что-то дико полезное. Без чего жить просто нельзя ну никак.
Она оживилась, прощебетала:
— Вот-вот! Я даже дважды в день сплю. По двадцать минут, так рекомендует Минздрав. А сейчас у Минздрава власти больше, чем у министра обороны.
— Даже свои десантные войска есть, — подтвердил я. — С такими правами, что и думать страшно…
— Это же хорошо?
— Чудненько, — подтвердил я. — Ну, я пошел.
— Свет всюду отключи, — напомнила она. — Мелатонин только в полной темноте вырабатывается чем-то таким. Органом, наверное.
Я закрыл за собой дверь, лег на диван и вырубил свет. Мелатонин в самом деле лучше всего вырабатывается в темноте, и чем темнее, тем вырабатывается лучше. Сейчас весь мир помешан на молодости и продлении жизни, а я — частичка этого мира, надо шагать в ногу, если мы демократы и свободные люди. Или делать вид, что шагаем, иначе будут неприятности, мы же в свободном мире живем.
Сердце пока что тукает сильно, мощными толчками гонит кровь в голову, слишком много нерешенных задач, а выполнить нужно кровь из носа. Да что там кровь из носа, это детство, все посерьезнее…
В темноте плавают серые пятна, одни чуть светлеют, другие растворяются. Если на светлых сосредоточиться, то будут становиться все светлее, в тех окошках можно увидеть появляющиеся картинки, а если всматриваться неотрывно, то картинки станут расширяться, наливаться резкостью, это и будет неслышное вступление в сон и сновидение.