Все женщины - химеры
Шрифт:
– Щас, - сказал я саркастически.
– Лучше колдуна своего позовите…
Только один успел вложить стрелу в паз и поднял арбалет к плечу. Я всадил в него две пули, остальные попытались попятиться, но я стрелял и стрелял, пока все не рухнули лицом вниз. Один из лордов подхватил арбалет и повернулся в мою сторону.
– Зря, - крикнул я.
– Брось!
Он прижал приклад к плечу и повел в мою сторону прицелом. Я торопливо выстрелил трижды. Его тело задергалось, все три пули попали в грудь, хотя расстояние уже весьма, но я стреляю
Остальные орали и закрывались щитами, я попятился, пока лед не начал истаивать у меня под ногами, побежал за конями, чувствуя, как лед трещит и прогибается подо мной, будто я тяжелее своей лошадки.
Рундельштотт держал руку вытянутой, пока мы не достигли берега, а там свалился кулем в подставленные ладони Фицроя.
Лед проломился подо мной, когда я был в двух шагах от берега, глубина всего по пояс, я выбрался на мокрую скользкую траву.
Фицрой усиленно тряс чародея, стараясь привести в чувство.
– Юджин!… Дай ему то, что давал!
– Надо ли?
– сказал я с сомнением.
– Ему и после первой надо отоспаться.
– А сейчас у него вовсе нет сил, - крикнул он.
– Мы что, привяжем его к коню?
Я торопливо вытащил капсулу алертина и вложил Рундельштотту между посиневших сухих губ. Некоторое время ничего не происходило, затем его веки затрепетали.
Он раскрыл глаза, повел очами из стороны в сторону.
– Что? Я потерял сознание?
Фицрой не успел ответить, между ним и Рундельштоттом вонзилась в землю длинная стрела.
Я оглянулся, на том берегу появились лучники, торопливо накладывают на тетивы стрелы. Фицрой торопливо закрыл Рунделыштотта своим телом, и тут же две стрелы ударили его в спину, а одна взметнула ему волосы, исчезнув вдали.
– Быстро уходите!
– крикнул я.
Не дожидаясь ответа, я открыл прицельный огонь по этим фигуркам, и хотя из пистолета это совсем не из винтовки, но когда на берегу столпился целый отряд, какие-то пули нашли свою цель.
Стрельба сразу прекратилась, начали отступать под защиту деревьев, что разумно, молодцы, понимают, но у меня нет цели их перебить, и когда Фицрой и Рундельштотт отбежали подальше, а там Фицрой начал помогать чародею подняться на коня, я тоже ринулся к ним, с разбега скакнул в седло и ухватил повод.
Некоторое время шли галопом, Рундельштотт довольно уверенно держится в седле, но когда мы отдалились от реки, я перевел коня на шаг и крикнул:
– Фицрой!… У тебя плечо в крови. Что-то стряслось?
Он обернулся, бледный и с судорожно сжатым ртом.
– Стрела…
Я ухватил его коня за узду и заставил остановиться.
– Что стрела?… Как она могла плечо…
– Накапало, - процедил он сквозь зубы.
– По голове царапнуло. Сволочи, чуть ухо не оторвало, наконечник наверняка был зазубренным…
– Истечешь кровью, - сказал я.
– И сдохнешь. А что нам с дохлым делать?… Слезай быстро. Я помогу.
Он нехотя
– Его надо перевязать, - велел он.
– Сперва обработаем рану, - ответил я.
– Фицрой еще не понял, что воротник надо натягивать и на морду.
Фицрой поморщился, Рундельштотт не понял, к счастью, не видел, как стрелы ударили Фицрою в спину и отскочили. Пришлось бы объяснять, что и заколдованную рубашку тоже нашли среди мусора в другом углу его лаборатории.
Я сцепил челюсти: рана в голове достаточно глубокая и достаточно широкая, хорошо, стрела на излете и по черепу только чиркнула.
– Красиво, - заверил я бодро.
– Не совсем симметрично с той, что на другой стороне, но я могу подправить… Мастер, подайте мне нож! Я сделаю и вторую такой же длинной…
– Я те сделаю, - пригрозил Фицрой.
– Ишь, скульптор!… Красоту ему подавай.
– Ты же любишь красивое, - упрекнул я.
Глава 8
Он закрыт глаза, а я наложил на рану пластырь, что теперь в поясной аптечке любого десантника, не только мигом останавливает любое кровотечение, даже артериальное, но и помогает стремительному заживлению.
– Прохладно, - проговорил он слабым голосом.
– Это опять то?
– Опять, - согласился я.
– Хорошо заживает…
– Неплохо, - согласился я.
– Но если уши срубят, вряд ли отрастут. А если и отрастут…
– …то что?
Я ответил с сочувствием:
– То уже не человечьи, сам понимаешь.
Он сказал испуганно:
– Но-но, тоже мне лекарь! Простые уши и не отрастут?… А какие отрастут?
– Тебе лучше пока не знать, - сказал я.
– Спокойнее спать будешь. Отдыхай пока. Ты потерял много крови, потому холодно. Подожди с годик, начнется заживление. С той стороны морды уже и не чувствуешь? Ну вот, и с этой завтра-послезавтра все зарастет.
Рундельштотт поинтересовался с беспокойством:
– Эта штука поможет?… Рану все-таки нужно перевязать.
– Да, - согласился я.
– А то ветки могут сковырнуть пластырь. Хотя он так вцепился, что теперь весь влезет в рану.
Фицрой прошептал:
– Что, буду ходить с этим торчащим хвостиком?
– Это красиво, - сказал я.
– Как перо на шляпе! Только прямо из головы. Всяк засмотрится. А я скажу, что у тебя там много перьев, просто одно вылезло наружу…
Рундельштотт сказал непонимающе:
– Но как же…
Фицрой сказал стонуще:
– Мастер, вы слишком многому его научили. Теперь он совсем охамел, видите?
– Растворится, - пообещал я Рундельштотту. – Превратится в молодое мясо, что заполнит канавку. Фицрой, ты же не чувствуешь уже боли, признайся?