Все живы
Шрифт:
– Что с мамой? Это опасно? – спросил он.
– Будем надеяться, что обойдется, – уклончиво ответил дядя. – Ты, главное, если почувствуешь неладное – не стой столбом, а сразу беги. Прям быстро беги, понял?
– Да что неладное-то? – не понял Боря. – Если буйная станет, да?
– А вот этого лучше не ждать. Как заметишь стеклянные глаза – значит, она тебя не видит вообще. Или вместо тебя видит кого-то другого. Эх, Борян, и зачем тебя увезли? И сделать ничего нельзя: маму твою хрен убедишь, только врагом станешь. Ладно, племяш, если что – звони. Вместе будем думать. А за бабушку не
Боре после разговора стало спокойнее за бабушку, но тревожнее за маму. Да, нужно за ней приглядывать. Ему остро, до боли захотелось обратно, но он взял себя в руки и, застелив стол рекламной газетой, принялся за уроки. Мама всё не появлялась, и он на обед снова сделал себе чай и доел последний пирожок. Очень хотелось на воздух из прокуренной комнаты, но бросить квартиру открытой Боря не решился. Распахнув окно, он устроился на расшатанном стуле с книгой про океаны.
Вид огромного объема воды на обложке книжки действовал на Борю своеобразно: и воодушевлял, и тревожил одновременно. Прислушиваясь к этому приятному, но щемящему чувству, мальчик унесся мыслями так далеко от прокуренной комнатушки с грязными занавесками и небрежно застеленным диваном, что вздрогнул, когда вошел Костя.
– А мама где? – удивленно спросил он, вытаскивая из пакета какие-то консервы. – Вот, нам на разгрузке дали, пригодится. И колы тебе купил. Ты любишь колу?
Боря благодарно кивнул. Он был рад, что есть Костя. «Хотя бы не сбежал, а то что я с ней один буду делать?»
– Ну ладно, я гоу дальше арбайтен. Пригласили на халтурку одну.
– Дядя Костя, ты только вечером приходи пораньше, ладно?
– Что, стремно? Говорю же, ты умный пацан. Мне тоже стремно. Ну ничего, уж вдвоем-то мы сможем контролировать ситуацию, правда? Мы с тобой мужики или где?
После ухода дяди Кости Боря все-таки решился позвонить маме. Она ответила не сразу, и мальчик услышал женский смех и оживленные голоса.
– Мам, а можно я выйду погулять? Душно в комнате. Уроки я сделал.
– Выйди, выйди, погуляй, сыночек.
– А с дверью что делать?
– Там, на кухне в ящике запасной ключ от входной двери. А нашу так прикрой. Все равно соседи уехали.
– Мам, а ты когда придешь?
– Скоро, сыночек, скоро. Я тут к подружке зашла, у нее вечером день рождения будет, но я не пойду. Вот сейчас забежала поздравить, а меня тортом кормят. Тут некоторые гости пришли типа помогать, а сами уже отмечать начали. Но я кофе пью, ты не подумай.
– Молодец, мам. Да, у нас картошка есть?
– Под раковиной в пакете наша. А что?
– Дядя Костя забегал, принес рыбных консервов. Я подумал, что можно картошку сварить на ужин.
– Вот и почистишь после прогулки. Далеко не уходи, а то искать тебя еще.
– Я возле дома погуляю, на площадке.
С огромным облегчением Боря вышел на воздух и уселся на скамейку под
Двор был пустой – все, кто не в садике, уже погуляли, а садиковские еще не вернулись. Только в песочнице копошились двое упитанных малышей, валялось ярко-красное ведерко. Их бабушка читала небольшой журнал с рецептами, время от времени поглядывая на Борю. Наконец она не выдержала и пересела на его скамейку.
– Тут у тебя тенечек. Запарилась уже вся.
– А что же вы без панамки? Голову напечет, и давление может подняться. Это очень опасно, – авторитетно заявил Боря.
– А ты в гости приехал, да? – Пожилая женщина явно была впечатлена его ответом.
– К маме. Мы из тридцать восьмой квартиры. Меня Боря зовут.
– К Светке, что ли? – не смогла скрыть презрительной интонации соседка.
– Да, к ней. Вы ее знаете?
– Да ее не то что весь подъезд знает – весь дом. А ты где раньше жил, у бабушки?
– Да, в Даниловке. Бабушка такие журналы тоже любит, всегда их покупает.
– Понятно, – вздохнула соседка. – Вижу, ты хороший мальчик. А знаешь что, Боря… запиши-ка мой телефон. Меня баба Таня зовут. Если что – звони, не стесняйся.
Она продиктовала номер, поправила ему волосы, как несколько раз за день делала бабушка, и вернулась к песочнице. «Вот опять „если что“, всё время я это слышу», – подумал Боря, и его начало мутить – то ли от тревожного предчувствия, то ли от целой армии сладких пирожков, съеденных за эти два дня.
Он еще немного поболтался по раскаленной площадке, посидел на качелях, но боялся далеко отходить, чтобы не прозевать маму. Бабуля с внуками ушла, помахав ему рукой. Он тоже решил вернуться и сходить в душ.
Полотенце ему не выделили, но Боря нашел большое пляжное, с ярким тигром на зеленом фоне. После душа и колы стало повеселее, и он решил сразу почистить картошку к ужину. Это заняло много времени: картошка была с черными прожилками, и эти места приходилось обрезать в мусорное ведро, из которого несло табаком и чем-то тухлым. Пока он возился с картошкой, в дверь позвонили. Боря выглянул в глазок и увидел худенькую девушку. Открыв дверь, он с удивлением заметил, что девушка была в кофте на молнии и вид имела болезненный. Узнав, что мамы нет дома, она разочарованно вздохнула и ушла.
Вскоре вернулась мама. Рассеянно похвалив сына, она долго плескалась в душе, а потом легла на диван и задремала. Боря сел на стул и нашел себе занятие: зачеркивать все буквы «с» и «з» в газете. Было душно. Но вот Света зашевелилась, и он подошел, внимательно посмотрел на ее красное лицо.
– Сынок, давай с тобой поговорим. Как прошел твой день? Ты делал чистописание? У тебя плохой почерк. Та-ак, ты, что ль, кошку приволок?! Кто тебе разрешил? И когда только успел?
– Мам, ты чего? Здесь нет никакой кошки!