Все живы
Шрифт:
– Бабушка! – Боря обнял ее, как вчера, прижался головой к ее желто-зеленому халату.
Она положила руку на его всклокоченную за ночь голову:
– Тихо, не плачь! Не надо плакать!
– Я… не хочу ехать.
– Я тоже не хочу тебя отпускать. Но нас даже не спросили. Она мать, а я тебе никто получаюсь.
– Ты моя бабушка! Ты меня по врачам возила, обо всем договаривалась, деньги платила. Я помню, как меня не хотели обследовать, а ты добилась.
– Да, я тогда чуть всю их больницу не раскидала по кирпичику, – слабо усмехнулась баба Надя, а потом, как-то странно то ли всхлипнув, то
– Я понял. Я постараюсь быть осторожным. Ты тоже за здоровьем следи. Баба Галя говорила – сахар меряй. И не переживай из-за мамы. Ты сама сказала – это болезнь.
– Что, обсуждаете меня? – появилась на пороге заспанная, но уже боевая Света.
– Доброе утро, дочка. Сейчас пирожки разогрею.
Света кивнула, удовлетворенная смиренным тоном мамы, и пошла в душ.
– Ба, я схожу к дяде Володе?
– Сиди, после завтрака пойдете с мамой в школу. Пусть сама договаривается, как ты сдавать будешь.
– А без меня нельзя разве? – насупился Боря.
– Ты получишь инструктаж от учителей. Внимательно слушай, что тебе скажут, всё записывай. Интернет у тебя на планшете есть, только следи, чтобы мама его оплачивала… Хотя нет, лучше я буду платить, и за телефон тоже. Так надежнее будет.
– Хорошо, я понял. А после школы можно?
– Так собираться надо тебе. Я помогу, конечно, но времени мало. Дяде Саше завтра рано в рейс, так что он должен успеть отдохнуть после поездки. Видишь, дел сколько? А дядя Володя сам сейчас придет, вместе и позавтракаем.
Действительно, скоро он пришел с дядей Сашей. Оба были хмурые, молчаливые и как будто немного виноватые, как показалось Боре. Весь завтрак Света безуспешно старалась вывести на скандал то одного, то другого.
– Ну, что смотришь? Да, дрожат у меня руки, да, чай разлила, и что? Расстрелять нужно такую хреновую мать, да?
– Доча, не надо так ругаться при Боре, пожалуйста, – тихо, но твердо сказала бабушка.
– А ты мне рот не затыкай! – взвилась Света.
– Не привык он. И ты его не приучай, – спокойно, но твердо ответила бабушка, с грустью глядя на дочку. – И вообще рассиживаться нам некогда. Бери сына и иди в школу – с директором договариваться.
– А может… ты сама сходишь? – сразу притихла Света, испуганно взглянув на мать. – Они тебя знают, и вообще…
– Ну уж нет. Пусть увидят, что у ребенка мать есть, может, и пойдут навстречу. Мне скажут, чтобы не выдумывали и дали ему доучиться – немного осталось. И будут правы, кстати.
– Я мать! У меня все права!
– Вот так им и скажешь. Директора зовут Анна Владимировна, запомни.
Света беспомощно обвела глазами собравшихся, будто прося поддержки, потом с грохотом отодвинула стул и направилась из кухни. Ей под ноги метнулась испуганная шумом кошка, за что получила
– С дороги, тварь! Будешь мне еще под ноги лезть! Вчера вечером всё в комнате шмыгала туда-сюда, туда-сюда!
Боря подошел к изумленной кошке, погладил и отдал ей недоеденный пирожок с мясом:
– Бабушка, спасибо, я наелся.
– Вот и хорошо. Возьми тетрадь с собой. И дай им свою электронную почту обязательно. Запиши телефон завуча и классного руководителя, прямо там набей себе в адресную книгу, понял? Пусть все контрольные тебе пересылают, как на дистанте было. Ты всё умеешь, быстро вспомнишь, что как. Ну, иди.
Глядя вслед внуку, бабушка вздохнула и спросила сына:
– Я собиралась сейчас все его медицинские документы приготовить, да вот даже не знаю…
– Ничего не давай. У тебя сохраннее будут, – твердо ответил Саша. – Я привезу, если что понадобится. И другие документы нужно сфотографировать. Свидетельство о рождении, всё такое.
– Я могу сейчас этим заняться, – предложил Володя.
Бабушка устало кивнула:
– Господи, дай мне терпения на этот день! Много терпения!
В школе поахали, посокрушались, попытались было уговорить Свету дать сыну спокойно доучиться до конца года, но быстро поняли, что можно нарваться на большой скандал, и согласились на самоподготовку и дистанционную аттестацию. Настоятельно рекомендовали договориться с волгоградской школой заранее, а не в конце августа, и обещали подготовить личное дело.
На обратном пути Боря уговорил маму разрешить ему забежать на минутку в дом дяди Володи, и она нехотя согласилась, потому что ей очень хотелось спокойно покурить. Мальчик как раз застал только вернувшегося на обед дядю и неожиданно для себя крепко обнял его и заплакал.
– Ну-ну, ты чего? Не хочешь уезжать, да? Фигню удумала твоя мамка, это точно. Но что ж тут поделаешь? Ты знаешь что? Звони мне почаще и рассказывай, как там чего, прям подробно. Каждый день звони, договор?
– Договор.
– Верняк? – заглянув племяннику в глаза, уточнил Володя.
– Верняк…
– Я попробую Светку уговорить тебя отпустить на каникулы хоть ненадолго. Как раз наиграется к тому времени в мамашку. Не раскисай, хорошо? Всё как-то утрясется. Сейчас пообедаем вместе. С поминок котлеты остались. А давай прям холодных, с солеными огурцами?
– Конечно! Можно и не греть, – согласился Боря и прошел в комнату бабы Гали. На ее письменном столе появилась фотография – такая же, как на кладбище и как будет на памятнике. Он взглянул в ее энергичные глаза и прошептал: – Ты за дядю Володю не беспокойся. С Маринкой он не пропадет. Она добрая.
Подошел к альбомам, погладил их дерматиновые спинки:
– Я вернусь, правда.
Потом быстро развязал тесемки на папке и задумался, глядя на письма. Он знал, что нельзя ничего забирать, а надо вернуть первое письмо от школьника Сени, которое он взял. Так будет правильно. Но он не хотел правильно. То письмо он оставит у себя – как средство связи. Но других брать больше не будет. Ну, если только вот этот конверт, подписанный таким же детским почерком…
– Борь! Ты где? Чипсы хочешь? Это я купил на вечер с Маринкой погулять, да для нее еще жевательный мармелад есть, она любит.