Все звуки страха (сборник)
Шрифт:
— Попадалась тебе когда-нибудь женщина с багряными волосами?
Я был потрясен. Я ожидал услышать от Пиретты какой-то рассказ, рассчитывал больше узнать о ее прошлом — и тогда еще сильнее ее полюбить… а вместо этого она задала мне совершенно бессмысленный вопрос.
— Но почему… хотя нет… по-моему, нет…
— Вспоминай! — приказала она.
Я стал вспоминать — и, как ни странно, женщина с багряными волосами действительно всплыла в моей памяти. Незадолго до моего призыва сенсацией всех модных журналов стала манекенщица по имени… Черт
— Я тебя вспомнил, — вымолвил я, не найдя других слов, чтобы выразить свое изумление.
— Нет! — отрезала она. — Нет. Меня ты не помнишь. Ты помнишь женщину по имени Пиретта. Красивую женщину, что неистово любила жизнь и набрасывалась на нее так, будто это ее последний любовник. Ты помнишь совсем другую. А я — лишь несчастное слепое создание. Меня ты не помнишь. Верно?
— Да, конечно, — согласился я. — Конечно. Прости, но на какую-то секунду мне показалось…
А она, даже не обращая на меня внимания, продолжала:
— Ту женщину по имени Пиретта знали все. Ни одно модное салонное сборище не было достаточно модным без нее. Любая самая шикарная вечеринка теряла смысл в ее отсутствие. Но Пиретта была не из тех женщин, что подобны мимозам. Она обожала новые ощущения. Пиретту считали нигилисткой — и даже больше того. Она была способна абсолютно на все. Покорив с группой Построффа пик К. 99, она в компании двух мужчин обогнула мыс Доброй Надежды на катамаране. Потом изучала культ богини Кали в Индии — и, хоть она и считалась неверной, знаменитое общество душителей все-таки сделало Пиретту одной из своих служительниц.
Такая жизнь могла вымотать кого угодно. И в конце концов Пиретта стала ею тяготиться. Ей опротивело все: и выходы на подиум, и появление на экранах, и мужчины. Богатые мужчины, обаятельные мужчины, талантливые мужчины — все, кого влек и в то же время держал на дистанции ослепительный блеск ее красоты. Пиретта искала новых впечатлений — и в конце концов их нашла.
Меня удивляло, зачем она мне все это рaссказывает. К тому времени я уже твердо решил, что та жизнь, которую я страстно желал вернуть, здесь — в ней. Я начал жить заново — и это случилось так быстро, так внезапно, что причиной тому могла быть только она. Ее присутствие.
В конце концов, какие бы совершенства ни отличали Пиретту как знаменитую на весь мир манекенщицу, она и сейчас, несмотря на некоторую изможденность, оставалась прелестной слепой женщиной — причем совершенно без возраста. Хоть белый больничный халат и скрывал линии ее фигуры, он не мог скрыть ее притягательного обаяния, и я… я снова жил!
Я влюбился!
А рассказ все продолжался:
— После приключений в компании профессиональных
В конце концов она нашла Людей Ока. Люди эти составляли крайне экзотическую религиозную секту. Пиретте показалось, что именно этого она с самого рождения и искала. Она не раздумывая примкнула к ним, поклоняясь в рассветные часы их многоокому идолу и живя на полную катушку.
Пути Людей Ока были темны, а дела не всегда чисты.
И все же она их не покидала.
Тогда однажды ночью, когда началось то, что они назвали Время Ока, была востребована жертва, и выбор пал на Пиретту.
У нее вынули глаза.
Я застыл как вкопанный. Даже засомневался, что правильно все расслышал. Таинственная религиозная секта — чуть ли не сатанисты — в самом центре Нью-Йорка? И они на своем сборище вынули глаза у самой знаменитой манекенщицы всех времен и народов? В это невозможно было поверить! К своему удивлению, я вдруг понял, что меня вновь переполнили давно, казалось бы, забытые чувства. Я снова испытывал страх, недоверие, тоску… Эта девушка, назвавшаяся Пиреттой, — на самом деле и была та Пиретта. И она вернула меня к жизни.
Но лишь затем, чтобы попотчевать россказнями столь нелепыми, что мне только и оставалось либо отнести это к разряду фантазий, либо к последствиям мании преследования.
В конце концов, разве не было у нее этих неглубоких голубых глаз?
Да, пусть они не видели! Но ведь они были! Почему же Пиретта сказала, что их у нее вынули? Я уже совсем ничего не понимал.
Тогда неожиданно для себя самого я повернулся и обнял девушку. Сам не знаю, что мной тогда двигало. Раньше-то я был страшно застенчив с женщинами — даже до войны. Но теперь сердце выскакивало у меня из груди — и я поцеловал Пиретту в самые губы.
Губы ее раскрылись словно два лепестка, и меня вновь охватил любовный жар. Моя рука нашла ее грудь.
Несколько минут мы обнимались в неистовом приступе страсти, пока оба не почувствовали, что этот момент прожит нами до конца. Тогда мы разжали объятия — и я принялся болтать о выздоровлении, о свадьбе, о том, как мы поедем в деревню, где я стану ухаживать за Пиреттой.
Потом я нежно провел по лицу девушки, осязая всю ее красоту, кончиками пальцев впитывая в себя все ее очарование. И вдруг мизинцем нечаянно коснулся ее глаза.
Глаз оказался сухим.
Я окаменел, а уголки чудного рта Пиретты приподнялись в еле заметной улыбке.
— Да, вот так-то, — проговорила она и уронила оба глаза на ладонь.
Рука моя невольно поползла ко рту — так меня затошнило. И изо рта вырвался лишь тонкий писк — будто какого-то зверька раздавил тяжелый сапог.
Потом я снова заметил в руке у Пиретты заостренную ветку устремленную вверх, будто огромный гвоздь.
— Что, что это? — забормотал я, отчего-то охваченный внезапным ознобом.