Всегда говори «всегда» – 2
Шрифт:
Она гостья…
И подчиненная. Завхоз.
Нужно знать свое место.
О какой свадьбе может идти речь?
Она прорыдала до двух часов ночи.
В пять минут третьего Надя поняла: все, что она придумала – про гостью и хозяина, начальника и подчиненную, – это полный бред. Бред и ерунда.
Просто Димка – закоренелый холостяк.
И эту хроническую болезнь можно и нужно лечить. Или она даст осложнения. Вернее, осложнения уже есть – «твое-мое», «не трогай», «не смей», –
Как же она раньше не догадалась?
От этого открытия слезы высохли, но подступили опять – третий час ночи, а Грозовского нет. Такое случилось первый раз с начала их совместной жизни.
Как бы он по старой привычке не ринулся в постель к какой-нибудь однокурснице.
Надя схватила телефон, позвонила. Дима не ответил.
Она позвонила пять раз, он пять раз не ответил.
Ну ничего, она его вылечит. И припарки, и примочки, и пилюли, и клизмы – все в ход пойдет.
И кнут, и пряник.
Надя услышала шум подъезжающего лифта, вскочила, подбежала к двери. Нет, не Димка – послышались удаляющиеся шаги.
– Ой, господи! Да что ж это такое-то! – всхлипнула Надя, села под дверью и обняла Хотея. – Сделай так, чтоб Димка быстрей вернулся! – попросила она, потерев выпирающее бронзовое пузо. – Пусть он поймет, что жить без меня не может!
Из гостиной раздавался раскатистый храп дяди Толи.
Дима сидел за высокой барной стойкой, медленно цедил коньяк и вздыхал, и вздыхал…
С соседнего стула на него бросала многозначительные взгляды длинноволосая брюнетка.
Давно он не напивался с горя. Хотя горя, конечно, никакого не было, так, неприятность – деревенские родственники.
Он и на Надю-то разозлился не из-за пигмея, а из-за того, что вдруг осознал – сейчас зайдет домой, а там… Пахнет хозяйственным мылом, щами, стираным бельем, чесноком, потом и перегаром.
Дима снова вздохнул.
Брюнетка соскользнула со стула, подошла.
– Я свободна, – томно сказала она.
– Отлично, – одобрил Грозовский ее незанятость.
– Куда пойдем?
– Можно ко мне. Только у меня… дядя Толя и тетя Зина из деревни. Ах, да, еще Надя. Жена. Между прочим, любимая.
Девица фыркнула и ушла, покрутив у виска пальцем.
А ведь он правду сказал.
Дима пришел под утро и заявил, что он дурак, а Надя красавица. Пигмей, конечно, стильная штучка, но если она считает, что он урод, пусть живет у компьютерщика.
– Может, и Хотея Лехе подарим? – на всякий случай спросил он. – До кучи.
– Ты что! Хотей желания исполняет! И потом… Он же милый!
– Ну, если милый… – развел руками Грозовский.
В общем, они помирились и заснули в обнимку под храп дяди Толи.
Ольга проснулась внезапно, будто
Сергея рядом не было. Несмятая подушка говорила о том, что он не ложился. Ольга накинула халат и спустилась в гостиную.
Барышев сидел перед включенным телевизором и отсутствующим взглядом смотрел в экран, на котором ничего не было, кроме помех.
– Почему ты спать не идешь? – Ольга обняла его и прижалась щекой к плечу.
– Задумался. – Барышев выключил телевизор, потрепал ее по руке. – Сейчас приду, ты ложись.
– В последнее время ты часто задумываешься. У тебя неприятности?
– Нет. Просто много дел.
Он избегал смотреть на нее, отделывался общими фразами…
– Не хочешь говорить?
Она все-таки заглянула ему в глаза, но он отвел взгляд.
– Оля, – твердо сказал Сергей. – Это мои дела. Тебе совершенно не стоит в них вникать. У тебя своих забот хватает. И дом, и дети, и… Иди спать, Оленька, иди.
– И что?
Он наконец посмотрел ей в глаза – долго, проникновенно, словно пытался прочитать мысли, и… промолчал.
Опять появилось чувство, будто ее окатили холодной водой.
За последние дни Ольга навещала Митяя два раза. И опять сказала Сергею про срочные дела в агентстве. И Нине Евгеньевне так сказала. Няня покачала головой, мол, как знаете, я в ваши дела не лезу… А уж если няня ей не очень-то поверила, то Сергей…
– Ты не договорил, – мягко сказала Ольга. – Дом, дети и… что?
– И твое агентство, – медленно произнес Сергей, по-прежнему глядя ей в глаза. – Твоя работа. Ведь в последнее время ты много работаешь, не так ли?
Ольга отвела взгляд и набрала в грудь побольше воздуха.
Сейчас она скажет правду.
Он поймет.
Ольга выдохнула.
Как?!
Как она скажет Сергею про то, что Митяй ее любит, что из-за этой любви он едва не погиб в Чечне, что он думал, его убьют на этой войне вместе с его любовью, а его не убили, только ранили. И теперь он не хочет жить, и под подушкой у него Ольгина фотография, и в бреду он кричит ее имя, и весь персонал считает ее жестокой продажной стервой, и если она перестанет ходит к Митяю в госпиталь, он просто отвернется к стене и умрет…
Как рассказать об этом Сергею, чтобы ревность и беспокойство не усугубили его неприятности на работе?
Неприятности эти существуют. Ведь не из-за Ольгиных же отлучек он сидит ночью перед помехами на экране…
– Сереж, можно я… потом…
– Ладно, Оль, ну не сердись! – Барышев улыбнулся и поцеловал ей ладонь. – Я люблю тебя. Очень люблю. И не хочу омрачать твою жизнь своими рабочими проблемами. Их всегда хватает. Ну, посмотри на меня. – Он взял ее за подбородок, приподнял лицо, поцеловал.