Всегда твой
Шрифт:
У нее их несколько, но одна из них заключается в том, что я ему тайно нравлюсь. Она говорит не о сексуальном влечении, которое, судя по тому, как он смотрит на меня в последнее время, я знаю, он испытывает. Она говорит о больших чувствах, скрытых за ненавистью.
Я отрицаю свои чувства к нему, потому что так мне легче переносить его ненависть, и поэтому я знаю, что эта ее теория неверна. Потому что если бы я ему нравилась, он бы так со мной не обращался.
Та привязанность, которую он когда-то испытывал ко мне, давно исчезла, сгнила от ненависти, которая горит внутри
— Я пойду переоденусь, напишу, когда буду готова встретиться, хорошо? — говорю я им, и они кивают.
Я дохожу до раздевалки и захожу внутрь, закрывая за собой дверь. Она резко заглушает шум толпы, оставляя меня в тихой комнате наедине со своими мыслями. Я подхожу к раковине и упираюсь руками в край, позволяя голове слегка наклониться вперед.
В целом, я бы сказала, что вечер удался. Я пришла туда, была уверена в себе, устроила шоу и ушла невредимой. Отличный способ отпраздновать восемнадцатый день рождения.
Я смачиваю руки холодной водой и встряхиваю их, чтобы удалить излишки воды. Склонившись над раковиной, я подношу руки к щекам, стараясь не задеть тяжелый макияж глаз, и наслаждаюсь ощущением прохлады на своих теплых щеках.
В комнату врывается громкий шум, и прежде чем я успеваю понять, что это означает, что дверь открылась, я слышу, как она снова закрывается.
Я выпрямляюсь, и мои глаза сталкиваются с глазами Феникса в зеркале.
О, putain — Твою мать, думаю я про себя.
Он не изменился, на нем все те же шорты, в которых он дрался, и футболка, которую он даже не успел снять.
Честно говоря, я не должна называть это дракой. Его волосы даже не растрепались.
Шорты, в которых он чуть не убил кого-то, — вот как это лучше назвать.
— Могу я тебе помочь? — спрашиваю я.
Мое сердцебиение учащается, когда я наблюдаю, как он тянется за спиной, не сводя с меня глаз, и поворачивает замок с угрожающим щелчком.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, по-прежнему встречаясь с его взглядом через зеркало. Мне кажется, что если я повернусь и посмотрю на него, это сделает все реальным.
— Тебе было весело?
Его глубокий голос пронизан абсолютной властью. Что-то в нем заставляет меня повиноваться. Он идет ко мне, и с каждым его шагом пульс бешено бьется в моих венах.
Будь смелой. Сопротивляйся, говорю я себе.
— Да, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
— Это хорошо, — отвечает он, и его голос такой хриплый, что почти мурлычет. Он касается моей коже, и между ног у меня становится влажно.
Я не могу сказать, в каком он сейчас настроении. В его взгляде — гром и молния, но его энергия не горячая, как я ожидала. Нет, он спокойно смертоносен, как Декстер со скальпелем (прим. перев. Декстер — главный герой телешоу, судебный аналитик полицейского управления Майами), и это гораздо страшнее.
— Почему? — На этот раз в моем голосе звучит мелкая дрожь.
Он подходит и встает прямо за мной. Зеркало подчеркивает, насколько он больше
— Потому что сейчас моя очередь веселиться, — отвечает он, его голос на октаву ниже, чем обычно. — А ты не получишь от этого никакого удовольствия.
Он хватает меня за горло и притягивает к своей груди. Я вскрикиваю, испуганная и удивленная. Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы попытаться ослабить его хватку на моей шее, но он держит крепко, а его вторая рука ложится на мой живот. Он прижимает меня к себе, заключая в свои объятия.
— Ты явилась на мой бой, — рычит он, зарываясь ртом в мои волосы.
— Я не знала, — защищаясь, говорю я. — Я была там только в качестве девушки для ринга.
Рука, лежащая на моем животе, перемещается к груди и грубо сжимает ее пальцами, заставляя меня вскрикнуть. Он резко дергает мой сосок, заставляя меня стонать. Я хочу верить, что это только из-за боли от все еще чувствительного пирсинга, но моя киска пульсирует от его прикосновений.
— Ты оделась как шлюха, — говорит он, сильнее сжимая мое горло. — Ты дефилировала перед сотнями мужчин, которые смотрели на тебя так, будто ты собиралась стать их следующей трапезой.
Он отпускает мою грудь и грубо наклоняет меня над раковиной, другой рукой перебирая мои волосы. Мое сердце бьется в ушах, наполовину от паники, наполовину от возбуждения. Возбуждение бурлит на поверхности. Я получаю от него ответную реакцию, как и хотела.
Я все еще не могу поверить в то, что происходит сейчас. Его руки на моей заднице, он берет подол моих шорт и засовывает их между бедер, пока они не сбиваются в кучу и моя задница не выставляется напоказ.
— Ты позволила им увидеть эту задницу, — он снова проводит рукой по моим волосам и использует свой захват, чтобы контролировать меня. Я не могу оглянуться и посмотреть, но я чувствую, как он ласкает мою задницу, прежде чем его рука шлепает меня.
От неожиданности я задыхаюсь, но он не ждет, пока я адаптируюсь. Его рука опускается еще два, три, четыре раза, чередуя левое и правое бедра, пока мои колени не подгибаются.
Он опускает руку ниже моих бедер и грубо притягивает меня к себе.
— Если ты еще раз отодвинешь свою задницу от меня, я не остановлюсь, пока ты не истечешь кровью.
Мой позвоночник напрягается, когда я чувствую, как что-то деревянное и плоское касается моей ягодицы, поглаживая меня от одного бедра к другому. Его присутствие угрожающе. Я не знаю, что это, но знаю, что это не то, что мне понравится.
Я пытаюсь сделать что-то отчаянное.
— Никс…
После того как я долгое время не использовал это прозвище, оно кажется чужим на моем языке, и в то же время оно кажется мне очень знакомым. Как будто я должна была произносить его каждый день на протяжении последних шести лет.
Деревянный инструмент отходит от моей кожи и спустя мгновение с силой шлепается обратно на мою задницу. Мой рот раскрывается в беззвучном крике, который прерывается еще одним ударом, приходящимся по другой ягодице.