Всегда Ты
Шрифт:
— КАтёнок… — вздыхает он и откидывается на сидение. Кладёт одну руку на руль, а второй протирает лицо. Глядя в лобовое стекло говорит. — Ты со мной не справишься. Я тупанул.
Моё сердце подпрыгивает.
Это значит, что он думал О НАС? О нас, как о чём-то ВОЗМОЖНОМ? Сейчас я готова нести всё что угодно лишь бы он дал мне шанс.
— СПРАВЛЮСЬ! — взволнованно говорю я, прижав ладони к груди.
— Нет, не справишься, — качает он головой, продолжая смотреть вперёд.
— А я сказала, что СПРАВЛЮСЬ! — сжимая кулаки,
— Уверена? — зло спрашивает Паша, резко повернув ко мне голову.
Глаза его потемнели, скулы напряглись.
Нет. Я не уверена.
— Да! — отвечаю охрипшим голосом, чувствуя, как холодеют руки.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
— Тогда поцелуй меня САМА, — усмехается он, устраиваясь поудобнее. Разводит широко колени, локоть кладёт на бардачок. — Только никаких недоделанных поцелуев. И учти, я люблю трах*ся жёстко, КАтёнок. Никаких розовых соплей или что там в твоей головке?
Приоткрываю рот, хлопая глазами.
Кхм…трах*ся жёстко?
Сглатываю.
Не знаю, как люблю тра*ся Я. Раньше мне приходилось только заниматься любовью.
Это те самые розовые сопли, о которых он говорил?
Краснею.
От волнения меня начинает бить дрожь.
Он это видит и прикрывает глаза, бормоча:
— Капец…
Кошмарная неуверенность шевелится где-то внутри. Не припомню, чтобы он когда-нибудь употреблял при мне слово «трах*ся».
Что, если он прав, а я нет? Я о нём ничего не знаю. Я его шесть лет не видела. Он определённо берёт всё, что хочется. Я не адепт в сексе. Даже наоборот.
Что я могу ему дать?
Я боюсь его. Я люблю его. Всегда любила. Никогда не забывала. Никогда не встречала такого, как он.
Я хочу его. От одной только мысли, что он займётся со мной сексом, живот напрягается.
Его тело меня возбуждает. Этническая татуировка в этом освещении выглядит особенно ярко. Он весь очень яркий. Эти карие глаза, тёмные брови, золотистая кожа.
ХОЧУ ЕГО!
Сейчас даже близко не буду думать о той брюнетке и о том, чем они двое занимались.
Чёрная, всепоглощающая ревность придаёт мне сил. Он снова вошёл в мою жизнь и ПОШЛА ОНА! ПОШЛА ТЫ! ОН МОЙ!
Если он хочет трах*ся жёстко, пусть использует моё тело. Мне всё равно, что он с ним будет делать. Я его люблю.
Дрожащими руками стаскиваю толстовку и бросаю её на пол, как и было велено.
Паша открывает глаза и молча наблюдает за мной тяжелым взглядом.
Сердце так колотиться, что я боюсь за свои рёбра.
Провожу рукой по волосам и не очень уверенно перебираюсь к нему на колени, задев рычаг передач. Он опускает руки вдоль тела, не собираясь мне помогать.
Смотрю в его глаза, устраиваясь боком и вытягивая ноги.
Его лицо так близко, что я чувствую его дыхание. Не знаю куда деть руки. Моя одежда сырая и неприятная к телу. Это добавляет неуклюжести, когда я всё-таки решаюсь пристроить их на его груди.
Паша выглядит совершенно безучастным, забирая последние крупицы моей уверенности.
Небо снова сотрясает гром, но для меня мир вокруг практически перестал существовать.
Сейчас я вижу каждую пору на его лице. Каждую ресничку, вокруг его тёмных глаз. Он переводит глаза на мой веснушчатый нос, потом снова возвращает их к моим глазам и спрашивает:
— Мы тут до ночи сидеть будем?
Сейчас мне хочется залепить ему пощёчину.
Вместо этого зло отстраняюсь и, дёрнув за узел футболки, распускаю его. Паша прищуривается, а я резкими движениями избавляюсь от неё, оставаясь топлес. Спина и грудь мгновенно покрываются мурашками. Соски превращаются в горошины и начинают зудеть.
Мне особо нечем гордиться, но грудь у меня всё же есть. Какая-никакая. И раньше она ему нравилась, хоть была ещё меньше.
Бросаю футболку на пассажирское сидение и беру его жилистую тёплую ладонь в свою. Кладу её на свой скромный холмик и припадаю к его губам.
Мягкие…
Благов дёргается, сжимая пальцы, отчего меня прошибает пот. Внизу живота образуется тяжесть. Моя грудь полностью тонет в его ладони, сосок упирается в её центр.
Господи, как это горячо…
Начинаю шумно дышать через нос и размыкаю губы. Обхватываю его голову ладонями. Касаюсь его губ языком. Ёрзаю, и непроизвольный стон покидает мою грудь. Потому что, каким бы безучастным он не казался, под моей попой обозначается твёрдый бугор.
Мамочки…
У меня между ног становится очень жарко. И скорее всего мокро. Сжимаю бёдра и ломлюсь языком в его рот, требуя пустить меня.
Он пускает.
Его вкус…
Мужчина…мой мужчина…
Нахожу его язык своим. Трусь об него. Кусаю, посасываю его губы.
Хочу, чтобы он ответил мне.
Наклоняю голову и проталкиваю язык ещё глубже.
Ответь мне…
Чтоб тебя, БЛАГОВ!
Он не двигается и не шевелится, застыв, как ИСТУКАН с моей грудью в руке.
Шумно дыша, оставляю его губы и открываю глаза. Его взгляд совершенно нечитаемый, но зрачки расширены так, что глаза кажутся почти чёрными. Чуть влажные губы слегка приоткрыты. В ягодицы мне упирается очень уверенная эрекция. Сердце в его ладони бьётся, как ненормальное.
— Это всё? — хрипло спрашивает Паша, глядя мне в глаза.
Сжимаю губы.
— Всё, — бурчу, упираясь ладонями в его грудь.
— Сядь на место и оденься, — велит он, невзначай обведя мой торчащий сосок подушечкой большого пальца.
— АЙ! — от неожиданности дёргаюсь я и кусаю губу, пряча глаза.
Его рука оставляет мою грудь, не забыв напоследок коснуться её костяшками пальцев, снова задев сосок. У меня по позвоночнику проходит дрожь.
— Ммм… — стону, запрокинув голову.