Всегда вдвоём

Владимов Максим

— Давай через пару минут, ладно? Там вон люди ждут, ты подумай пока, я на пять сек! — и слинял. А я так и остался стоять возле входа с открытым ртом и дико ценным секретным рюкзаком в руках. Дурдом "Солнышко", вот честное слово!

Дальше — больше. Я даже не успел толком отмереть по-настоящему, как к Сергею и негромко ругающемуся с ним незнакомому мужику подошла ещё группа медиков во главе с начальником медблока. И скандал мигом перешёл в горячую фазу. Настолько горячую, что орали все одновременно — даже разобрать толком не получалось, за что они так яростно воюют. Только последнюю фразу я расслышал чётко —

потому как медик вдруг сделал пару шагов в мою сторону, и слова свои выплюнул вполоборота:

— Это не обсуждается! Что вы там напланировали — неважно, интересы пациента — в первую очередь!

И, уже подходя ко мне, продолжил:

— Ну что же вы, дорогой мой, так себя не бережёте? Ведь я вас просил зайти на осмотр, вы ещё от того перенапряжения не оправились как следует — и по новой? Не стоит идти у них на поводу, вот что я вам скажу, здоровье — оно дороже! А свои проблемы пусть они сами решают! — последнее — уже громче и в сторону, чтобы и Сергею тоже слышно было.

Схватив под руку окончательно ошалевшего меня, доктор неумолимо двинулся в сторону медблока. Если бы он был один, я б, возможно, ещё потрепыхался, но с другой стороны мигом пристроилась старшая медсестра — а в медсёстрах у нас такие бой-бабы, что туши свет! Да они митинги с лёгкостью могут разгонять вместо ОМОНа! Она одна запросто утащит и меня, и доктора, и ещё кого-нибудь впридачу.

Я честно попытался передать рюкзак Сергею, стоящему с круглыми глазами, но медсестра мягко так опустила мою руку вниз.

Вот так-то, эмпат, есть и на тебя управа. Чтоб ты много о себе не думал... А если разобраться — то и на меня тоже. Другое дело, что мне родной медблок, пожалуй, нравится больше, чем поездка неясно куда с какими-то мутными целями. Так что — пусть тащат, лучше я витаминку съем — целее буду.

– *-*-

Разбудила меня приглушённая перебранка в предбаннике. У меня новая традиция, похоже? Впрочем — тут неплохо, если недолго.

Дверь открылась, кто-то осторожно заглянул внутрь. ДедВаня, встретился со мной глазами, взглядом спросил: "Можно?", зашёл.

— Спрашивать "больной, как самочувствие?" не буду, ладно? — смотрит напряжённо.

Я тоже напрягся немного.

— А что, со мной что-то не так?

— Если говорить о здоровье, то, с моей точки зрения, всё хорошо, — заговорщически понизив голос и наклонившись быстро прошептал доктор.

— А зачем тогда? — я обвел рукой окружающую обстановку.

ДедВаня выпрямился и нервно облизал губы.

— Давай я прямо скажу, — выдохнув, начал он. — Там этот гбшник решил пиар устроить. Рассказал всё бывшему научному руководителю той группы, из Лозанны. У дедушки, ясно, ностальгия взыграла — прямо до слёз, он и потребовал поставить героя пред ясны очи. Ну а мы подумали — а тебе оно зачем?

Я озадаченно молчал, доктор тоже взял паузу.

— Понимаешь, эти спецслужбисты — они все в каком-то своём мире живут. Вот он решил, что тебе надо патриотизм подпитать, повысить, так сказать, градус народной любви. И такое вот мероприятие с слюнявыми благодарностями и аплодисментами восторженной публики укрепит твое желание служить на благо Родины. И ладно бы только тамошней публики — с них ведь станется и видео сделать! А то и журналистов пригласить, с камерами. Знаешь, как это в новостях — космические корабли бороздят всё подряд?

Я аж привстал обеспокоенно:

— Но как так? Да это ж точно никуда не годится!

Доктор успокаивающе помахал

рукой, укладывая меня обратно:

— Тих-тих-тих, это я так, предположил только, — но сам поднялся с кровати, заходил по боксу нервно. — Хотя, от этих дуболомов всего ожидать можно, сам знаешь! И в любом случае, я вот взял на себя смелость предположить, что тебе все эти благодарности престарелых академиков ни к чему. И безопасность — она важнее. Мало ли кто там чего увидит, услышит, разболтает кому-то? Ты уж извини, что с тобой не согласовал...

— Да не вопрос, ДедаВаня, — вырвалось у меня. Я прикусил язык, конечно, да только было уже поздно... Впрочем, медик только слегка усмехнулся в бороду, блеснул очками.

— Ну вот и замечательно. Если кто-то чего-то хочет сказать — пускай сюда приезжают. А мы их примем. По протоколу. Ну или нет... Во всяком случае, здесь мы контролируем, кто что узнает, снимет и так далее, а там, в этом НИИ Фармакологии, куда деваться, если выйдет, как в песне — фоторепортёры налетели, и слепят, и с толку сбить хотят?

— А как же Сергей? Я что-то не пойму — он куда смотрел?

— А что Сергей? — ответил вопросом на вопрос начальник медблока. И сам ответил: — Кто такой Сергей? Мальчик, так если разобраться. Ну да, он эмпат — Дар редкий до чрезвычайности, потому и тычут его куда ни попадя. Конечно, ему было гораздо легче решить множество вопросов, когда Гильдия ещё только наводила мосты с властью. С ним легче соглашаются, понимаешь? Кто угодно! Кроме тех, кого специально долго натаскивали противостоять любым манипуляциям, в спецслужбах таких особенно много. А вот чиновники поддаются почти все! Это, знаешь ли, очень серьёзная фора, грех не использовать.

Доктор вздохнул, сел опять на край моей кровати.

— Но есть и минус: он отлично считывает эмоции собеседника. Вот и тянется — чаще даже неосознанно! — к одобрению. И, можешь не сомневаться, фсбшные чины это давно прочитали, и вовсю пользуются.

— Ну так надо же ему сказать про это?! — взволновался я.

— Да уж сказали, не беспокойся. Не раз, и не два. Только это его натура, понимаешь? Он сам с собой ничего поделать не может. Но всё равно — он очень полезен во взаимодействии с людьми. Никто другой точно не сумел бы добиваться таких результатов, вот и грузят на парня всё подряд, скоро все административные вопросы на него повесят! А раз на человека замкнуты почти все важные дела, он просто вынужден принимать решения. Принимает решения — вроде как и начальник уже, да? Вот только ума это ему не прибавило. Молодой ещё, глупый. Жизнью почти не битый — его Потапченко наш случайно на улице поймал, в неинициированном состоянии даже. Не успел он как следует повариться в своей инакости, понимаешь? Нет у него этого встроенного тормоза в подсознании, как у тебя или меня, да как почти у всех в Гильдии!

— А... вы — тоже? — с опаской спросил я.

— Что? А — ну да, конечно, — рассеянно отозвался медик. — Конечно — ну ты представляешь себе, сколько тут у нас всякой чувствительной информации по одарённым? Неужели же можно было бы такую тучу секретов кому-то из чужих отдать? Нет, здесь, в медблоке, одарённые все до одного. И в научном крыле — тоже.

— А вы — что умеете тогда? — спросил я заинтересованно, приподнимаясь на локте.

— Я — самый распространённый, огневик. Слабенький только... Если б курил — мог бы без зажигалки обойтись, и то — только раз в день... Совсем для меня бесполезное умение, короче.