Всего лишь каприз

Леннокс Марион

— Да, конечно.

Надо было поскорее избавиться от подобных дурацких мыслей. С тех пор как Лизабетт бросила его, или даже намного раньше того, как это случилось, он закрылся ото всех.

— Я зациклился на этой истории со стеной, — признался Гейб. — Просто, взглянув в окно, я увидел тебя и собаку у твоих ног… Такой я запомнил свою мать. Она сидела часами, перебирая камни. Она была очень увлечена этим занятием. Она и Билли.

— Билли?

— У нее был колли. Он жил с нами, сколько я себя помнил. Он с ума сходил от тоски, когда

умерла мама, и отец… пристрелил его.

— Он пристрелил собаку?!

— Отец так и не смог смириться с потерей мамы.

— Сколько тебе было лет?

— Восемь.

— Ты потерял мать, а твой отец застрелил ее собаку?

Ему было тяжело говорить. В день похорон, когда они вернулись домой, Билли жалобно скулил.

Его отец рявкнул:

— Иди в свою комнату, пацан!

Один-единственный выстрел…

Он не должен был ей этого рассказывать. Она коснулась его руки, и ее прикосновение унесло все страхи сегодняшнего дня.

Как так получилось? Он не мог себе объяснить. Еще минуту назад эта девушка ужасно раздражала его, потом она начала обсуждать с ним то, о чем он никогда не решился бы заговорить. То, о чем боялся даже думать.

По сути, она не сказала ничего нового и необычного, но ее взгляд на жизнь отличался от его собственных суждений.

Никки обняла Коняшку за шею и слегка притянула его к себе, и в какой-то момент Гейб испытал острую необходимость узнать, что бы почувствовал он сам, окажись сейчас на месте собаки?

Пес заскулил. Глупый…

— Вам нужно позаниматься с кинологом, — сказал он.

— Коняшке не нужны занятия. Он очень умный.

— Он лежит здесь и смотрит на пустынное море, — покачал головой Гейб.

— Он просто очень предан хозяину. Он переживет это. Должен пережить.

— И это говоришь ты, которая все еще испытывает боль от предательства своего босса?

— Я пытаюсь забыть эту историю. И я же не вою на пляже! Делаю все, что в моих силах. По-моему, мы все в одинаковом положении, не так ли?

Она поднялась и отряхнула песок со своих брюк. Ошейник Коняшки слегка ослаб, и пес неуверенно шагнул в сторону моря. Рука Никки опустилась на ошейник одновременно с его рукой. Их пальцы соприкоснулись. Оба вздрогнули, но ни один из них не попытался убрать руку. Так они и стояли рядом, соединенные этим чуть заметным, но очень волнующим соприкосновением.

Все налаживалось.

— Коняшке нужен хозяин, — сказал Гейб.

— У него уже есть я, — попыталась она защищаться. — При чем тут половая дискриминация? Почему именно хозяин?

— Я имею в виду, — продолжил он терпеливо, — он должен подчиниться вожаку стаи. Он потерял своего вожака. И все еще надеется, что тот за ним вернется. Если он не найдет старого хозяина, ему понадобится новый.

— Отлично, — сказала она. — Вожак стаи. Могу я купить его в супермаркете Банксия-Бэй?

Гейб улыбнулся. Его рука все еще прикасалась к ее руке. Наверное, ему следовало убрать ее, но он не торопился это сделать. Многое

менялось — точнее, уже изменилось. Что-то такое было в этой ночи, в этом лунном свете, отражающемся на поверхности воды, в собаке между ними…

— Дело в том, как ты себя поставишь, — сказал он.

Она прищурилась:

— Как я себя поставлю?

— Именно. Кто принял решение спуститься на пляж? Ты или Коняшка?

— Ему было очень плохо.

— И ты пошла за ним?

— Я крепко его держала. Он был готов бежать очень быстро.

— И он шел впереди тебя, правильно я понимаю? Вожаки всегда идут впереди. А за ними идет их стая.

— Ты имеешь в виду, что я должна рычать на него? Заставить его подчиняться? Но ведь Коняшка и без этого глубоко несчастен.

— Он будет продолжать страдать, пока ты не прикажешь ему перестать делать это и он не решит, что ты достойна его преданности.

— Мне не следовало позволять ему спускаться на пляж?

— В пребывании здесь я не вижу никакого смысла, а ты как считаешь? — Он взглянул в ее лицо и на выражение морды Коняшки.

Гейб готов был поклясться — собака слушает их разговор, наблюдая за ними полными отчаяния огромными глазами.

— Раньше его хозяином был мерзавец. Как можно помочь псу, позволяя смотреть на пустынное море? Теперь от тебя зависит, сможешь ли ты занять это место в его сердце.

— Место мерзавца?

— Именно это я и имею в виду.

— Но у меня нет особого опыта в игре в мерзавцев, — сказала Никки. — Я не привыкла быть лидером. Скорее я всегда шла за лидером. Что мне нужно для того, чтобы превратиться в вожака стаи? Кнут и одежда из кожи?

— Дисциплина. Ты должна отдавать приказы Коняшке, а он — выполнять их. Должна быть очень последовательной. Например, пес голоден. Воспользуйся ситуацией. Подзови его и поощри, когда он подойдет. Научи его сидеть, стоять — всему тому, чему обычно обучают собак. Но самая главная команда, которую должен знать пес, — «нет». Например, он мчится навстречу тебе галопом, а на пути у него шоссе. Ты должна поднять руку, прокричать «Нет!» и заставить его остановиться на полпути. То же самое касается и прихода сюда. Ты можешь водить его на пляж на своих условиях. Возьми с собой мяч или что-то еще, чтобы занять его. И в тот момент, когда он попытается снова посмотреть на море, вспоминая своего прежнего хозяина, ты должна сказать «нет». Резко и быстро, не оставляя ему повода для сомнений.

— Ты умеешь тренировать собак?

— У меня была замечательная собака. Умная, как Эйнштейн. Это она тренировала меня. Дочка Генриетты проводит персональные тренировки для собак. Странно, что Генриетта еще тебя ей не представила.

— Генриетта оставила ее визитку.

— Это то, что тебе нужно.

— А ты не хочешь помочь мне сам?

— Нет! — Это прозвучало слишком жестко. — У меня слишком много дел. Сегодня — мой первый полноценный выходной с тех пор, как…

— Как умерла Джемма?