Всего лишь папа
Шрифт:
— Я хотел узнать, что у них с Иоле, насколько далеко зашли их отношения.
— Узнал?
— Нет, я не застал его в туристическом агентстве.
Вот и встало все на свои места… И я отправился к Эмме домой. На мой звонок она распахнула дверь, но увидев меня, спросила отнюдь не дружелюбно:
— Что тебе надо?
Я, конечно, должен был бы расстроиться от такого холодного приема, но прежде чем она напустила на
— Могу я хотя бы войти?
— Ты принес мое подписанное заявление об увольнении?
— Я ничего не собираюсь подписывать, Эмма! Ты нужна мне. Прости меня, прошу тебя! — взмолился я.
Эмма в первый момент даже дар речи потеряла. Открывала и закрывала рот, но ничего так и не произносила. Но потом взяла себя в руки. В этом она была молодец.
— Неужели? — спросила она с чрезмерным сарказмом. — Дамиано предоставил доказательства моей невиновности? Неопровержимые, тебе кажется?
— Брось, Эмма! Я не могу без тебя…
— Ах, в самом деле? Deadline поджимает? Или ты не можешь сообразить, как реконструировать церковь?
— Нет. Я не могу сообразить, как жить без твоей дружбы и твоего вечного ехидства. Чуть на тот свет не отправился. Даже в реанимации побывал без тебя.
— Что?! Что случилось?!
— Уже все в порядке, — заверил я, радуясь, что она по-прежнему переживает за меня.
— Но что было? Дамиано мне даже ничего не рассказывал! С детьми все нормально?! — засыпала она меня вопросами по самую макушку.
— Дети более или менее в порядке… — сумел я вставить.
— Что значит «более или менее»?!
— Много чего произошло, Эмма. Если позволишь войти, я тебе расскажу.
Несколько мгновений она придирчиво меня рассматривала.
— Ты нуждаешься в утешении и совете?
— Именно, — подтвердил я.
— Тебе следует открыть в твоей фирме должность утешителя и платить мне. Много.
— Вернись, и я сделаю это! — пообещал я с энтузиазмом. — Только вернись, прошу тебя…
— Чао! — услышал я сзади и подскочил от испуга.
Резко обернувшись, я увидел девочку лет семи. У нее были те же самые глаза, что и у Эммы: глубокие, зеленые
— София?! Ты почему такая растрепанная и чумазая?! — воскликнула Эмма.
— Я упала с дерева, — невозмутимо пояснила София, не сводя с меня глаз. Она смотрела на меня снизу вверх, но я отчего-то чувствовал ее превосходство, будто она нависала надо мной.
— Чао, — поздоровался я.
— Я София.
— Амато. Приятно познакомиться.
— Амато… — протянула она, сузив глаза и испытующе глядя на меня. — Амато, который заставил мою маму плакать? — изрекла она тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— София, что ты болтаешь?! — грозно напустилась на нее Эмма.
— Я уже попросил прощения. Я полностью признаю, что повел себя, как… — Я запнулся, подыскивая эпитет, подходящий для детских ушей.
– Stronzo, — подсказала София.
— Точно, — согласился я, ухмыльнувшись. Пожалуй, эта девчонка неплохо разбирается в понятиях.
Прошло еще несколько мгновений, в течение которых София изучала меня, будто жука под микроскопом.
— Смотри, я не позволю обижать мою маму, — произнесла она грозно. — Даже тому, в кого она по уши влюблена.
— София! Ты что себе позволяешь?! Ну-ка, иди в дом! — раскричалась Эмма.
— Помни об этом! — сказала София, погрозив мне указательным пальцем, и прошмыгнула в открытую дверь.
Сердце мое радостно билось в конвульсиях. Я смотрел на Эмму и не мог налюбоваться. Щеки ее пылали, глаза лихорадочно горели, а сама она негодующе хмурила брови.
— Что значат слова Софии? — осведомился я с улыбкой.
— Тебя это не касается! — кипятилась Эмма.
— Мне кажется, как раз наоборот…
— Тебе может казаться все, что угодно! А теперь можешь идти! — Она нервно взмахнула рукой, посылая меня далеко. — Я подумаю о твоем предложении! И, может быть…
Я не дал ей договорить. Эмме иногда лучше молчать и занимать свой острый язычок чем-нибудь более безобидным. Поцелуем, например.
Конец